Ирония судьбы: никогда не думал, что обращусь к столь узкому жанру, как тюремные заметки. Хотя мне часто приходилось обращаться к нишевым томам, да и сама российская африканистика (к которой я на определённом этапе имел отношение) до недавнего времени вызывала лишь удивление.

Иван Шилов ИА Регнум

Реальность же такова, что с апреля 2025 года я оказался в СИЗО ГКНБ (Следственный изолятор Государственного комитета национальной безопасности) в результате ложного доноса — якобы «за организацию вербовки граждан Кыргызской Республики для участия в СВО». Здесь это является уголовно наказуемой статьей «наёмничество» — от пяти лет. Тяжкое преступление.

СИЗО ГКНБ — это сердце той политической системы, которая построена в центральноазиатской республике в последние годы. Самый закрытый и охраняемый объект Центральной Азии.

О мобильной связи здесь можно забыть. Но бытовые условия сносные, а отношение сотрудников к заключенным — корректное. «Бывалые» рассказывают, что СИЗО ГКНБ — это «люксовая» версия пенитенциарной системы Кыргызской Республики.

В конце концов, действующие власти рассматривают пребывание здесь не просто как способ физической изоляции, но и как воспитательную меру. Каковой (от 2-х до 4-х месяцев) подвергались в том числе члены семей первых лиц государства.

В каком-то смысле контингент СИЗО ГКНБ — это срез элиты Кыргызской Республики.

Где бы я ещё смог посидеть на том же раскладном стульчике, что и один из богатейших людей Центральной Азии, повстречаться с сотрудниками редакции самого скандального прозападного медиа Kloop, работниками концерна «КыргызИндустрия» и прочими не менее интересными личностями.

Здесь я узнал о таком понятии, как «кустуризация».

Сугубо киргизский политико-экономический термин, происходящий от слова «кусту», что переводится как «тошнить» (то есть всё, что «сожрал» вор, он здесь должен отдать, «вытошнить» обратно).

Попытаюсь объяснить, почему это так важно не только для киргизской, но и для всей постсоветской реальности.

Если совсем по-простому, «кустуризация» — отъём у так или иначе провинившихся граждан денежных средств и собственности в пользу государства.

Иногда это происходит с особыми иронией и изяществом. Поэтому считаю неслучайной созвучность с фамилией известного режиссера. У каждого акта «кустуризации» (экспроприации, или, ещё вернее, «экспроприации экспроприаторов») имеются свои сценарии, декорации и действующие лица.

Просто так ничего не происходит — у всего имеется свое значение, и у каждого имеется своя роль. Место действия — СИЗО ГКНБ, по крайней мере, наиболее драматические акты.

Я бы выделил три основных категорий среди заключенных данного учреждения:

(1) «ОПГ» (преступники);

(2) политические — чаще всего (прозападные) оппозиционеры, хотя попадаются и сторонники запрещённых террористических группировок; и

(3) собственно, «кустуризируемые».

Последних значительно больше. В ходе уголовного расследования представители первой и второй категорий заключенных зачастую могут сменить формат и также оказаться в числе «кустуризируемых»: пойти на сделку со следствием (или судом), перечислить денежные средства в пользу государства и ограничиться минимальным сроком пребывания в тюрьме.

Кто-то может назвать это «машиной репрессий». Готов поспорить! Потому что в большинстве случаев мы имеем дело с узаконенной формой пересмотра итогов приватизации.

Расхожее выражение «был бы человек, а статья найдется» применительно к местным коррупционерам звучит так: «Была бы собственность, а статья найдётся».

Учитывая традиционно гибкое отношение чиновников «старой волны» и отдельных граждан Кыргызской Республики к законам, статью чаще всего не составляет труда найти. Прозрачных механизмов и инструментов для возможного возмещения нанесённого ущерба государству нет. И это добавляет определенную пряность всему процессу.

У (как правило, прозападного) чиновника или предпринимателя, ставшего объектом пристального внимания ГКНБ (именно спецслужбы в Кыргызской Республике курируют процесс «кустуризации»), всегда есть пространство для диалога.

От «полного отказа» со всеми вытекающими (длительное пребывание в СИЗО ГКНБ) до попыток оспорить обозначенные претензии в меньшую сторону.

Главный инструмент воздействия — не просто возбуждение уголовного дела или неформальные беседы, но лишение свободы с обязательным водворением в то самое СИЗО ГКНБ. Которое, кстати, рассчитано всего на 100 мест, а обычное СИЗО МВД КР, для сравнения, вмещает до 7 тыс. осуждённых.

Во многом именно «кустуризацией» (возвратом активов из «теневого» оборота в легальный) объясняется экономическое чудо Кыргызской Республики — экономический рост 7% в год на протяжении последних четырех лет.

Автором этой инновации можно назвать руководителя ГКНБ с 2020 года — Камчыбека Ташиева.

Если быть точным, началось всё осенью 2021 года с лозунга оппозиционной партии «Мекенчил»: «Уурумар турмеге! Бийлик элге!» / «Ворам тюрьма! Власть народу!»

Лидер партии «Мекенчил» Садыр Жапаров в результате последней революции (я её называю Великой Октябрьской революцией — 2021) стал главой Кыргызской Республики (а в штабе кандидата в президенты Жапарова мне приходилось работать зимой 2021–2022 годов в качестве политтехнолога).

Когда в Киргизии говорят «вор», то подразумевают «коррупционер».

В случае Кыргызской Республики крупнейшим, и я бы даже сказал «патентованным» коррупционером являлся (ныне осуждённый) глава таможенной службы КР в 2015–2017 годах Райымбек Матраимов. Создатель и главный бенефициар серых схем на границе с Китаем, красная тряпка и мишень для НКО и прозападных журналистов, видный фигурант санкционного «списка Магнитского» и прочее, и прочее.

В конце 2010-х Матраимову удалось не только сколотить огромное состояние, но и создать команду с политическим амбициями. Бывший главный таможенник опирался на расположение тогдашнего президента Сооронбая Жээнбекова (благодаря родству Матраимова с его семьей) и электоральную поддержку на юге республики (Ошская область, Матраимов оттуда родом).

Политический проект Матраимова — партия «Мекеним Кыргызстан» — в результате массовых фальсификаций взял первое место на парламентских выборах 2021 года, чем спровоцировал всеобщие протесты и последующую смену власти. Иного и не могло произойти.

Западные медиа, на тот момент имевшие лидерство в информационном пространстве страны, создали атмосферу всеобщего «хейта» вокруг фигуры чиновника-коррупционера. Властные амбиции очевидного «лихоимца» Матраимова и стали одним из триггеров революции.

Однако, как часто бывает, информационный фон, созданный прозападными медиа и ставший пиковой точкой их влияния на политику в стране, дал неожиданные результаты. Команда, пришедшая к власти на волне протестов по итогам парламентских выборов, оказалась для прозападной публики (впрочем, как и для Москвы) полной неожиданностью.

Речь о триумвирате «Жапаров — Ташиев — Мамытов», которые прямо с тюремных нар прошествовали в высшие эшелоны власти.

Чего стоит публичное признание действующего главы Кыргызской Республики Садыра Жапарова о том, что он координировал октябрьские протесты «через 50 групп в мессенджере», находясь в тюрьме.

Главным лозунгом этих оппозиционных политиков — за что они, кстати, и получили реальные сроки при прежней власти — была идея возврата в государственную собственность крупнейшего в мире высокогорного золоторудного месторождения Кумтор. То есть, по факту, пересмотр итогов приватизации 1990-х годов.

Все последующие десятилетия «Кумтор» находился в собственности англосаксонского капитала и варварски расхищался. Но в 2022 году был триумфально возвращён государству, что повысило собираемость налогов и сделало и так высокий рейтинг Жапарова запредельным.

За всем, что происходило осенью 2021 года и происходит до сих пор, не без удивления наблюдают соседи из Узбекистана и Казахстана. Реакция примерно одинаковая: «А что, так можно было?»

Процессы, которые сегодня реализуются в Киргизии под названием «кустуризация», имеют значение и последствия для всего постсоветского пространства.

В Киргизии после октября 2021 года идея пересмотра итогов приватизации была полностью легитимизирована, став политической базой официального Бишкека. И оказалась оформлена в правовой, экономический и, если хотите, культурный концепт под названием «кустуризация».