В интернетах снова вселенский вой и травля: учительница из подмосковных Химок пришла на работу с дуршлагом на голове, заявив детям, что является прихожанкой церкви летающего макаронного монстра, по-научному — пастафарианкой.

ИА Регнум

Дети-зверята не расстаются с собачьими хвостами, эльфы — с ушами, братухи-борцухи — со спортивными костюмами, байкеры — с косухами, а пастафарианцы выбрали для себя дуршлаги. Не лучше и не хуже остального. И очень даже весело, если понимать, что эта «религия» — лишь пародия и ирония, пусть и всемирного масштаба.

История попала в Сеть, мигом разлетевшись по всяким крупным хайпанувшим пабликам. Видео отследили администраторы учебного процесса, учительницу от работы отстранили. Она в свою очередь заявила, что кухонная утварь на голове — «разовая акция» в воспитательных целях.

Своеобразная «ответочка» за то, что ученики демонстративно ходили на уроки то в хиджабах, то в шапочках из фольги. Такое оригинальное воспитание примером, визуальная дискуссия с воспитанниками об уместности выражения своей религиозной принадлежности. Постирония в чистом виде. Но начальники учительницы слова такого, видимо, не знают.

Родители за педагога заступились, что ожидаемо: если она может применять такие приемы, значит, с педагогикой у нее в голове все в порядке. И никакой шутливый макаронный монстр этого не изменит.

Свистопляска на пустом месте еще не окончена, однако основные выводы из этого в целом ничем не примечательного и искусственно раздутого события сделать уже можно.

В последнее время разные школьные нарывы, зревшие долгое время, прорываются с какой-то бешеной интенсивностью. То камеры в туалетах установят, то ребенка туда не отпустят, то учителей матом кроют, то ЕГЭ отменяют, то не отменяют, то друг друга до сломанных ребер мутузят, то дети мигрантов терроризируют одноклассников…

Чуть ли не ежедневно один из главных новостных поводов — это школа. Видимо, действительно в системе образования накопилось столько разноплановых проблем, что удержать их внутри уже невозможно. Всё вместе имеет явные признаки зарождения системного кризиса образовательного процесса. Это еще не сам кризис, но вполне серьезные предупредительные звоночки.

Один из главных — это так и не пришедшая ни к какому значимому результату общественная дискуссия о настоящей роли учителя. Кто он — бубнилка формул или воспитатель? Сеятель разумного, доброго, вечного или биомеханический агрегат, востребованный до тех пор, пока искусственный интеллект с очками виртуальной реальности окончательно его не заменят?

А если учитель нужен, то позволять ли ему быть нестандартным или его человеческая сущность и воспитательная функция должны существовать лишь в образе строгой пожилой училки с «халой» на голове, у которой не забалуешь? И кто лучше — опытный деспот или физик-квадробер, насмотревшийся американских роликов и прыгавший на уроке на четвереньках? А может быть, нужно рассматривать обе крайности как девиации, поскольку основная масса учителей — «нормальные»?

Ответов на эти вопросы как не было, так и нет. Однако разница с недавними временами значительна, потому что тогда ответов общество в массе своей не искало, а сейчас, на фоне вскрывающихся нарывов, ищет. Причем активно.

В моей школе в позднесоветские времена бывало разное. Одна заслуженная престарелая учительница младших классов при полном актовом зале отчитывала повзрослевшую бывшую ученицу за маникюр. Другая отправила старшеклассницу домой переодеваться, потому что кофта под форменной жилеткой была слишком яркого желтого цвета. Иди, говорит, домой, цыплёночек-переросток.

А в соседнем кабинете квартировал новый учитель Игорь Александрович, который пришел и понял, что дети плохо знают русскую литературу. И первое, что он сделал — организовал мини-театр, когда перед уроком ученики разыгрывали сценки из выбранного произведения. Это было смешно, непрофессионально, с ненужными экспромтами — но сработало. Стали и читать, и лучше понимать, и экзамены выпускные по этому предмету сдали в целом более чем хорошо.

Но перед этим, конечно, был мини-скандал и локальный кипиш. Гранд-дамы обвиняли учителя в разрушении процесса, посягательстве на святое, заигрывании с учениками и прочих смертных образовательных грехах. Но после явных положительных результатов от него отстали и дали спокойно работать. Вот и сейчас — вникните, поймите и просто отстаньте.

Но при всей абсурдности обвинений школы и управления образования, замордованные жалобами родителей, непосильными требованиями контролеров и недремлющим оком следователей, отстраняют учителей от работы даже в тех случаях, когда неплохо было бы сначала разобраться.

И, казалось бы, для самих образовательных органов нестандартные учителя с нестандартными, но положительными и — что важно — эффективными приемами воспитания должны быть соломинкой, ухватившись за которую, можно подтащить повыше весь процесс. Но нет — правило «в любой сомнительной ситуации включай бюрократию и мордуй» никуда не делось.

Конечно, испугаться — эка невидаль! — ролика в интернете и дать из какого-нибудь управляющего кабинета по рукам гораздо проще, чем полчаса поговорить с живыми людьми и все выяснить на месте. Прямо трусы какие-то засели в образовании, свили себе гнездо зайчишки пугливые и озираются по сторонам в худших традициях «как бы чего не вышло».

Ты им про воспитание, про то, как детей чувствовать и конкретные жизненные ситуации разрешать — а они тебе: не положено. Лучше б искоренением буллинга занимались и инокультурными малолетними агрессорами.

А если не видят разницы между реальной проблемой и игровыми подходами в воспитании — пусть увольняются к чертовой матери. Потому что отсутствие педагогической смекалки в голове гораздо хуже, чем дуршлаг на оной.