Актера Никиту Кологривого, чье имя еще полгода назад широкая публика вообще не знала, выпустили после недельного ареста.

Иван Шилов ИА Регнум

18 марта, изрядно набравшись в новосибирском баре, 29-летний Никита Сергеевич успел повздорить и потолкаться с сотрудниками, смахнуть что-то со стойки, поприставать к девушке, полежать у нее на коленях и напоследок цапнуть за ногу. Натурально, зубами. Этакий «кусь» веселого котика, чрезвычайно недовольного тем, что его оторвали от шалостей.

При детальном рассмотрении похождений шалости обрели свое истинное название — «дебош» и «мелкое хулиганство». Актера с помпой препроводили в околоток, с помпой освещали каждый чих, с помпой упекли на неделю, все так же с помпой отвергнув предложение посадить на две. Дескать, и за неделю поумнеет, а на большее не накуролесил.

Краткий пересказ сюжета фильма «Суперзвезда за решеткой» окончен. Дальше начинается новое кино под названием «После заточения», о сюжете которого пока можно лишь гадать.

Чтобы понять сценарий «после», нужно вернуться в состояние «до» и разобрать причины, которые и привели к заточению малоизвестного актера, в мгновение ока ставшего практически всенародно узнаваемым.

И, к сожалению, причины эти банальны и стары как мир. Гордыня, гнев и похоть — вот их имена. Номер один, номер четыре и номер пять из списка смертных грехов, составленного давным-давно.

Гордыня — потому что взлет популярности, случившийся практически в один месяц, и крепким-то людям сносит башку. А тут — молодой актер, ради которого бар решил специально поработать ночью. К его услугам был весь персонал, радовавшийся возможности принимать у себя именитого гостя. И как же гость отплатил им?

Если бы такое — ну, похожее — произошло у кого-то дома, мы бы назвали это черной неблагодарностью. Пришел, поругался, подрался, побил посуду, приставал к другим гостям — хам да и только. Почему человек ведет себя так в чужом доме? Да потому что уверен, что он ценнее, чем любой другой его обитатель. А почему ценнее? Потому что его в телевизоре показывают. Известная логика, не он один такой.

Гнев — потому что он злющий был, когда его на место поставить попробовали. И решения свои последующие принимал в гневе, зашорившем его настолько, что не было возможности остановиться, вздохнуть и подумать — что я делаю не так? Если все разом пытаются меня угомонить, может, это не они плохие, а со мной что-то не то происходит?

Похоть же — потому что вряд ли обычному человеку придет в голову улечься на коленях незнакомой девушки. Игривая и внешне безопасная форма не должна вводить в заблуждение, форма — это просто разновидность, содержание-то при этом никак не меняется. Вообще-то за такие проделки и схлопотать можно, но гордыня (см. пункт первый) не дала это понять. Меня — и по морде?

В общем, уходя от высоких материй, можно констатировать, что в быту вот это вот всё называется вседозволенностью от чувства собственной значимости. И значимость эта в голове нашего (анти)героя была настолько большой, что он и помыслить не мог об ответственности. А она возьми да и наступи.

Никто ни в суде, ни в полиции, ни в баре в результате не сделал скидки на популярность актера. И это очень хороший знак. По большому счету, посадили его для того, чтобы была возможность сделать выводы и не допускать подобного впредь. И другим таким же желающим показать, что пойдут в кутузку на общих основаниях.

В этом «кино» суд исполнил роль, ради которой человечеством и была вообще придумана вся судебная система — не только наказание, но и исправление. С этой точки зрения легкий испуг, которым отделался актер, может сослужить хорошую службу. И заставить задуматься над тем, что неприкасаемых нет, а после ухода со съёмочной площадки неплохо бы из роли и выйти.

У Кологривого есть тезка, тоже Никита Сергеевич, Михалков который. Сравнивать вес и заслуги одного и другого — ну это как… как не знаю что. Нет таких сравнений, кроме непечатных. Кто-нибудь может представить, чтобы Михалков после роли проводника в «Вокзале для двоих» не вышел из нее и пошел дубасить прохожих? Это и есть признак профессионализма: площадка — это площадка, жизнь — это жизнь.

Может случиться и так, что всё морализаторство не будет иметь ровным счетом никакого значения. Во все времена для любого подростка — а Кологривый повел себя именно как обиженный подросток, перебравший алкоголя, пока родители в отъезде, — отсидка недели-другой в «обезьяннике» на казенных харчах была предметом гордости. На биографию особо не влияет: арест-то административный, не уголовка. Приглашать на вечеринки тоже не перестанут, да и на карьеру это вряд ли повлияет.

Скорее всего, мелкое хулиганство никак не скажется ни на рекламных контрактах, если таковые случатся, ни даже на теоретическом участии в концертах ко дню полиции — позовут и не поморщатся. «Нехорошесть» статьи, по которой актер загремел за решетку, примерно равна «нехорошести» ареста за вождение в пьяном виде, то есть ничего страшного. «Отменять» Кологривого больше не за что.

Вопрос только в том, хочет ли он вырасти в большого актера или остаться мелким хулиганом-подростком. Рост вверх всегда возможен, усыхание вниз — тоже. Достаточно вспомнить вполне себе популярного Панина, пристраивающегося к собачке, чтобы понять: нет предела «совершенству».