Тридцать лет назад, 21 ноября 1995 года, в Дейтоне, штат Огайо, были парафированы (то есть предварительно согласованы) договорённости, которые положили конец Боснийской войне — одному из самых кровавых конфликтов в Европе после Второй мировой. Принято считать, что Дейтонские соглашения обеспечили более-менее прочный мир в «пороховом погребе» Европы — на Западных Балканах. Эта формулировка давно «отлита в граните», но, при внимательном прочтении, содержит неточности разной степени тяжести.

Иван Шилов ИА Регнум

Соглашения были подписаны не в городе Дейтон, а на базе ВВС США Райт-Паттерсон, что неудивительно — переговоры проходили под особым присмотром Пентагона и администрации Билла Клинтона.

14 декабря в Париже под документом поставили свои подписи президент Сербии Слободан Милошевич, хорватский президент Франьо Туджман и де-юре глава Боснии и Герцеговины, лидер мусульман Алия Изетбегович. Это было лишь формальное подтверждение мира, заключённого на военной базе.

Сегодня, спустя три десятилетия, можно утверждать, что никакой прочной стабильности на Балканах Дейтон не принёс. Через четыре года начался конфликт в Косово, который повлёк за собой натовскую интервенцию, первую «цветную революцию» в Европе и окончательный распад Союзной республики Югославия.

Тем не менее Дейтонские соглашения стали своеобразным успехом американской дипломатии, подкрепленной военной мощью — сработал так называемый «мир через силу». Это создало опасный прецедент, последствия которого сказываются до сих пор.

Распад и детонация

Боснийская война 1992–1995 годов стала следствием распада Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ). После смерти её харизматичного лидера Иосипа Броз Тито в 1980 году экономический кризис и рост национализма в разных частях страны привели в 1991 году к выходу из состава федерации Словении и Хорватии — двух республик с наиболее развитой экономикой и сравнительно высоким уровнем жизни.

Моноэтничная Словения летом 1991-го «отделалась» десятидневной войной против Югославской народной армии. Хорватия, где, кроме титульной нации, жило значительное сербское меньшинство, поставила целью создание этнически чистого государства (по образу и подобию пронацистской «независимой державы» 1941-44 годов).

Сербы, помнившие об усташеском терроре времён Второй мировой, дали отпор. На востоке страны — у берегов Дуная, на юге и на юго-западе, в Сербской Краине, до 1995 шли кровавые межэтнические войны, требующие отдельного рассказа.

Босния и Герцеговина, самая пестрая по составу республика титовской Югославии (43% боснийцев-мусульман, 31% сербов, 17% хорватов по переписи 1991 года), провозгласила независимость в марте 1992 года после референдума, бойкотированного сербами. Новосозданное государство оказалось несостоятельным (failed state). Не удалось сформировать ни общих органов управления, ни единой армии.

Главное — два из трёх народов воспринимали границы БиГ (прочерченные достаточно произвольно, когда компартия Югославии, по примеру СССР, нарезала союзные республики) как искусственные линии, разделяющие народы. А саму «Боснию и Герцеговину имени Броза Тито» видели как нечто временное. Сербы и хорваты изначально были нацелены на «развод» и воссоединение соответственно Западной и Восточной Боснии — с Сербией, а Герцеговины — с Хорватией.

Желание было подкреплено штыками местных армий (которым достались арсеналы ЮНА) и поддержкой, соответственно, Загреба и Белграда. Мусульмане рассчитывали на сохранение единого и унитарного государства при своём доминировании над сербами и хорватами. Но их ополчение — формально считавшееся Армией Боснии и Герцеговины — было плохо обучено и к войне не готово.

Каждый за себя, и все против сербов

Начался трёхсторонний конфликт, который, впрочем, мутировал в двусторонний. Более многочисленные мусульмане Алии Изетбеговича и более боеспособные хорваты Мате Бобана «подружились против» наиболее успешной в военном отношении стороны — сербов, во главе которых стоял тандем политического руководителя Радована Караджича и военного лидера Ратко Младича.

При этом за хорватами стояли европейские партнёры, в первую очередь Германия. Боснийских мусульман через Албанию подпитывал оружием исламский мир (главными поставщиками были, что любопытно, соперники — Турция и Иран). Боснийская республика Сербская могла рассчитывать на «мать-Сербию» во главе с Милошевичем.

Анна Рыжкова ИА Регнум

На балканский фронт сражаться за Сербов ехали русские и греческие добровольцы. Но член НАТО — греческое государство, не оказывало единоверцам даже морально-политической поддержки. То же, увы, касается и тогдашнего руководства нашей страны, которое выбрало «интеграцию в мировое сообщество» (что на тот момент означало следование за США и НАТО).

Боснийская война сопровождалась этническими чистками, 1425-дневной осадой Сараево — и трагедией в Сребренице (июль 1995).

Сегодня, зная итоги конфликта (и его продолжение в виде натовских бомбардировок Косово), на это можно ответить только одно: горе побеждённым.

Бомбы по «безопасным зонам»

Мирные планы, предложенные европейцами (Вэнс-Оуэн, 1993; Контактная группа, 1994) провалились, равно как миротворцы ООН (UNPROFOR) не смогли оказать сколько-нибудь заметного влияние на умиротворение конфликта.

Функцию «миротворца» на Балканах взяла на себя единственная на тот момент глобально значимая сила — Североатлантический альянс во главе с США.

Альянс НАТО, изначально ограничивавшийся мониторингом воздушного пространства (в 1993 году с этой целью проводилась операция «Запрёт полёта» — Operation Deny Flight, 1993), перешёл к активным действиям в 1995 году.

Поводом стали события в Сребренице и обстрел рынка в Сараево 28 августа 1995 года. 30 августа альянс начал операцию «Обдуманная сила» (Operation Deliberate Force) — самую масштабную бомбардировку в своей истории на тот момент.

Было совершено 3515 вылетов, сброшено 1026 бомб по 338 целям боснийских сербов. Цели включали артиллерию, склады и командные центры вокруг Сараево и других «безопасных зон» ООН. При этом, вне зависимости от заявленных целей, задокументировано порядка 20 случаев гибели мирных жителей.

Операция длилась 22 дня с перерывами для переговоров и завершилась 20 сентября, когда сербы согласились вывести тяжелое оружие.

С точки зрения НАТО, бомбардировки оказались эффективны: они ослабили позиции сербов, позволив мусльмано-хорватским силам продвинуться и вынудили Слободана Милошевича (представлявшего на тот момент боснийских сербов) к переговорам на базе американских ВВС Райт-Паттерсон.

Однако альянс явно считал, что цель оправдывает средства: так, при нанесении ударов использовались боеприпасы с обеднённым ураном — около 2,75 тонны в 1994–1995 годах.

Это привело к загрязнению почвы и воды в районах Хаджичи и Хан-Пиесак, а также росту онкологических заболеваний у местных жителей. Отчет, который в 2003-м представила Программа ООН по окружающей среде UNEP, подтвердил загрязнение источников питьевой воды, хотя НАТО и ВОЗ отрицают значительные риски для здоровья (и вновь повторим: горе побеждённым).

Позиция Европы: осторожная критика

Американская стратегия по достижению «мира через силу», популярная у руководства США и сегодня, давала сбои уже в 1994-95 годах.

Так, европейские союзники спорили о необходимости бомбардировок вплоть до августа 1995 года.

В воспоминаниях участников, таких как британский генерал Майкл Роуз (командующий ооновской миссией UNPROFOR в 1994 году), подчёркивается: европейцы видели в бомбардировках риск перехода от миротворчества к полноценной войне, где альянс НАТО «владел бы» конфликтом.

Французы и британцы, имевшие наибольшее количество войск в составе миротворческой миссии, опасались, что удары могут привести к эскалации, аналогичной вьетнамской «ползучей войне», и подорвать нейтральность ООН.

Немцы, послевоенная конституция которых ограничивала непосредственное военное участие, были особенно осторожны, делая акцент на дипломатии через ЕС и Контактную группу (США, Россия, Великобритания, Франция, Германия).

Позиция России: попытка «отклонить» бомбардировки

Во главе российского МИД на тот момент стоял убеждённый евроатлантист Андрей Козырев (его заменят на Евгения Примакова лишь в 1996 году). Но ельцинское окружение — возможно, ввиду приближавшихся выборов 1996 года — уже тогда начало осторожный отход от однозначно прозападной линии. К середине 90-х официальная Москва дипломатически встала на сторону Белграда и боснийских сербов. Ни о экономической, ни тем более о военной помощи речи не шло.

Особой благодарности заслуживает группа дипломатов во главе со спецпосланником по Югославии Виталием Чуркиным — который впоследствии ярко проявил себя на посту российского представителя в ООН.

Россия входила в Контактную группу, созданную в 1994 году для координации мирных усилий, где настаивала на сохранении территорий для сербов (около 49%). Российские дипломаты блокировали жёсткие резолюции ООН против Сербии, утверждая, что гражданскую войну можно прекратить лишь через переговоры.

Россия встала на сторону сербов в феврале 1994 года, когда произошёл «Сараевский кризис». Альянс выдвинул ультиматум: сербы должны вывести всё тяжёлое оружие из 20-километровой зоны вокруг Сараево или передать его под контроль ООН до 21 февраля. И пригрозил ударами по сербам в случае его невыполнения.

Однако Россия вмешалась, предложив миротворческий план и эвакуировав сербские силы, что на время предотвратило эскалацию и подорвало авторитет НАТО.

В итоге, наша инициатива отсрочила удары НАТО. Но увы не предотвратила их полностью: в августе 1995 года они всё же состоялись после нового обстрела Маркале. Борис Ельцин обвинил Запад в «антисербской» политике, но не пошёл на разрыв отношений, опасаясь международной изоляции.

Сербский взгляд на проблему

На Западе принято считать, что Гаагский международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ), который начал работу ещё в 1993-м, осудил представителей всех этносов. Но эта инстанция «беспристрастно сочла», что именно сербские силы несут ответственность за большинство задокументированных преступлений. По оценкам за 1994 год — около 90%, согласно отчету ООН.

Международный трибунал по бывшей Югославии осудил 45 сербов, 12 хорватов и лишь 4 босняка, что сербы видят как доказательство предвзятости — сербские лидеры Караджич и Младич получили пожизненные сроки, в то время как хорватские генералы Анте Готовина и Младен Маркач были оправданы в апелляции 2012 года.

С сербской точки зрения, действия «международного сообщества» в ходе Боснийской войны были предвзятыми и носили характер избирательного правосудия.

Бомбардировки Альянса были сосредоточены исключительно на сербских позициях, игнорируя аналогичные нарушения со стороны хорватов и босняков. Преступления мусульманских сил, такие как атаки на сербские деревни вокруг Сребреницы в 1992–1993 годах или пытки в лагере Челебичи (1992–1993), получали меньше внимания в международных трибуналах.

Разделяй и создавай хаос

На Дейтонских переговорах российский представитель Игорь Иванов (позже ставший главой МИД) отстаивал интересы сербов, но согласился с компромиссом. Это было прагматическим шагом: в то время Россия не могла противостоять США, но выступила в роли миротворца.

Дейтонский мир, который Боснии и Герцеговине «прописала» администрация Клинтона, разделил страну на два энтитета (государства в государстве) со слабым общим правительством и под присмотром международного сообщества.

Точнее, под присмотром Британии и стран Евросоюза: так совпало, что должность Верховного представителя по БиГ регулярно доставалась именно «европейским партнёрам».

По Дейтонским соглашениям, мусульмано-хорватская федерация получила 51% территории, Республика Сербская 41%.

Это закрепило этническое разделение, создав «дисфункциональное государство»: 13 конституций, 160 министерств, повсеместная коррупция и паралич власти из-за этнических вето. Экономика региона и по сей день находится в упадке, молодёжь эмигрирует, а возврат людей, бежавших от этнических чисток, предусмотренный в соглашении, на практике почти не происходит: многие районы остаются мононациональными.

К тяжёлым последствиям привело использование снарядов с обеднённым ураном. Жители Боснии жалуются на ущерб экологии, а ветераны НАТО — на «синдром Балканской войны» (рак, ПТСР).

Никто не вернёт 1995 год

Мусульмане-боснийцы и хорваты в целом воспринимают вмешательство НАТО в 1995 году положительно, а Дейтонские соглашения — как фундамент единства страны, несмотря на их значительные недостатки. Однако обе этнические группы признают, что соглашения привели лишь к временному решению и не устранили суть проблемы.

Агрессивное вмешательство НАТО в конфликт, который многими воспринимался как внутренний, изменило облик Альянса, который из средства обороны стал восприниматься инструментом войны.

Что очень скоро привело к новым конфликтам: от непосредственной агрессии Альянса против Сербии в 1999-м до прокси-столкновения России и НАТО на Украине.

Силовое давление создало опасный прецедент: оказалось, «мир» можно навязать, но (не устраняя причины конфликта) нельзя удержать. Западные Балканы и сейчас балансируют на грани новой войны.

Тем не менее, в середине 90-х коллективный Запад счёл опыт диктовки мира через силу успешным — что можно наблюдать и по «миротворческим усилиям» нынешней администрации США. Но, похоже, в Вашингтоне не до конца уяснили, что времена Клинтона и «эра» Дональда Трампа кардинально отличаются, и в случае с конфликтом на Украине боснийский вариант не пройдёт.