Вот уже несколько столетий африканское золото является предметом интереса бывших колониальных империй. Бывшие метрополии остаются на внутренних рынках африканских стран, но уже в статусе стратегических партнеров.

Иван Шилов ИА Регнум

Один из примеров тому — Кения, пусть и не самый крупный, но крайне гибкий поставщик драгметаллов, где власти добровольно (и из благих побуждений) отдали внутренний золотой рынок на откуп Лондону, хотя периодически и пытаются ослабить его влияние.

Впрочем, пока в Найроби бьются за спасение золотой отрасли, находятся те, кто вполне успешно переправляет через Кению «кровавое золото» из соседнего Судана. Причем его «пунктом назначения» тоже становится Великобритания.

Английская вотчина

Точных данных о потенциале кенийских залежей нет, поскольку власти африканской страны долгое время не выделяли средства на проведение системной разведки и аудита, предпочитая работать с уже известными месторождениями, обнаруженными еще в период колониального владычества Великобритании.

Инспекция горных работ Кении — формально отвечающая за развитие данной отрасли — приводит примерные объемы залежей: от 400 до 1200 тонн. Из которых полноценно разрабатывается не более 10%.

К тому же это золото зачастую добывается по старинке — кустарными способами и в малых объемах. Хотя после 2019 года официальный Найроби провел реформу, отозвав лицензии у большей части «кустарщиков» и передав их промышленным игрокам, тем самым придав отрасли позитивный импульс.

Сегодня крупнейшими игроками местного золотого рынка являются британская «Goldplat» и танзанийская «Acacia Mining» (со штаб-квартирой в Лондоне), которые на двоих контролируют до 70% отрасли. Также активно осваивает рынок горнодобывающая компания «Karebe Gold Mining», созданная и управляемая кенийскими бизнесменами, но являющаяся «дочкой» британской корпорации «MARIS GROUP LIMITED».

Фактически вся золотодобывающая отрасль Кении находится под контролем британских бизнесменов. Лондон рассматривает эту своеобразную «золотую монополию» как часть уплаты Найроби «кредитного долга», накопленного за годы экономических и природных потрясений.

И официальные власти не особо возражают против такого положения вещей, хотя периодически и пытаются привлечь к перспективным разработкам французских, немецких, китайских и российских подрядчиков. Но контроль британцев над отраслью все равно остается основополагающим.

Чёрные старатели

Несмотря на то, что правительство Кении уже несколько лет стремится поставить золотодобывающую сферу под жесткий контроль и «обелить» ее, это не мешает местному населению вести нелегальную старательскую работу.

Золото добывается ручным просеиванием песка вблизи крупнейших кенийских рек, работы ведутся и в заброшенных шахтах. Даже после реформ число кенийцев-«кустарщиков», по оценкам аудиторов, составляет до 30 тыс. человек — почти треть от общего числа занятых в горнодобывающей отрасли специалистов.

Часть из них работает по подложным лицензиям или занижает объем добытого, оставляя запас для продажи на черном рынке.

Нелегальный бизнес достиг таких масштабов, что в 2024 году власти страны вынуждены были создать специализированное подразделение (в составе Инспекции горных работ) для борьбы с «черными» шахтерами и нелицензированными поставщиками полезных ископаемых.

Впрочем, как показывает практика, борьба с нелегальным золотым бизнесом идет в большей степени «по верхам»: кенийские правоохранители борются со старателями-одиночками, но почти не мешают деятельности «картелей» — особенно действующих вблизи границ с Суданом и Угандой.

Несколько крупных облав в Великой Рифтовой долине, включая масштабный полицейский рейд осенью прошлого года, окончились ничем. Следы теневых схем вели в Париж и Лондон и там терялись: бороться с «европейской крышей» у Найроби нет ни желания, ни возможности. Дела были закрыты еще до передачи в суд и не получили большой огласки.

Конечно, пример Кении в этом смысле не уникален. С аналогичными проблемами сталкиваются почти все бывшие африканские колонии, особенно те, где помимо золота присутствуют и другие ценные металлы.

Единственная страна Африки, которая объявила теневым старателям реальную войну, — это Мали. С начала 2025 года силами нацгвардии страны было уничтожено около тысячи кустарных установок по добыче золота. Из них больше половины принадлежали иностранцам или охранялись ими.

Официальный Бамако не делает скидок на происхождение и прямо заявляет, что будет расправляться с нарушителями закона с оглядкой лишь на состав преступления, а не на их происхождение.

В Кении запрос на ужесточение политики тоже существует — и даже продавливается «золотым лобби», — но полноценная охота за «черными» старателями потребует от Найроби значительных средств, взять которые неоткуда.

Конечно, подставить «дружеское плечо» готовы британцы — например, наняв несколько ЧВК для охраны и патрулирования золотоносных районов и даже взяв расходы по их содержанию на себя. Но в обмен на существенные преференции при разработке новых жил. А это сулит Найроби еще большее закрепощение и попадание в еще большую зависимость от Лондона.

Обвинения в адрес президента

Впрочем, даже в условиях нестабильности рынков отдельные дельцы находят способы заработать на золоте — например, через превращение страны в «перевалочный пункт» торговли контрабандными драгметаллами.

Тем более что в соседнем Судане — стране, обладающей хорошими золотыми залежами, уже несколько лет бушует гражданская война и местным повстанцам позарез необходимы рынки быстрого сбыта ресурсов. И Кения с ее развитой системой логистики и хорошими контактами на золотом рынке подошла на эту роль как нельзя лучше.

Организатором схемы «суданского торгового коридора» считается одиозный кенийский политик Захир Джанда, близкий к нынешнему лидеру «альтернативного правительства Судана», Мухаммаду Хамдану Дагло.

По данным расследователей, на подконтрольных суданским повстанцам территориях действует полсотни подложных компаний, оперативное управление которыми осуществляют члены клана Дагло.

Добытое золото переправляется в Уганду и Кению, а оттуда попадает на рынки ОАЭ и Великобритании. Причем в Лондоне — как мировом центре торговли драгметаллами и их хранения — в конечном итоге концентрируется большая часть суданского золота, что делает Британию основным бенефициаром схемы.

С учетом «плодовитости» подконтрольных Дагло рудников (чистый доход до $1 млрд в год), кенийские посредники получают не менее $100 млн комиссионных (не считая «премий» за лояльность и оперативность).

В обмен на участие в контрабанде золота, а также операционный процент Кения периодически подключается к теневым поставкам амуниции бойцам альтернативного суданского правительства. На данный момент известно о нескольких случаях передачи патронов для стрелкового оружия и боеприпасов мелкого калибра. А также (по неподтвержденным данным) комплектующих для производства беспилотников-камикадзе.

Отдельные наблюдатели высказывают предположения, что в теневых схемах замешан лично президент Кении Уильям Руто, поскольку организация столь масштабной торговли не могла остаться вне поля зрения спецслужб, а значит, и главы государства.

Последнее, впрочем, можно счесть за намеренное расшатывание обстановки: страну уже несколько месяцев сотрясают антипрезидентские протесты. Руто обвиняют в коррупции, ухудшении экономического положения страны и работе на иностранные спецслужбы.

В таком контексте наделение кенийского президента титулом «короля контрабандистов», замешанного в разжигании напряженности у границ, вполне может спровоцировать долгожданную отставку последнего.

К тому же засветившиеся в поставках боеприпасы с кенийской пропиской произведены в Китае, хотя большая часть арсеналов страны по-прежнему завязана на французское и британское вооружение.

С высокой долей вероятности обнаруженные боеприпасы являются трофейными и захваченными у сомалийской армии (90% арсенала которой — китайские образцы и устаревшее вооружение соцблока) в ходе конфликта 2009 года.

С учетом того, что Найроби нечасто проводит аудит трофеев, часть номенклатуры вполне могла «пропасть» со складов и при содействии третьих лиц очутиться в Судане. Тем более что тот же Джанда в свое время водил дружбу с многими высокопоставленными кенийскими военными и британскими дипломатами — как действующими, так и бывшими.

Впрочем, основного вопроса это не снимает. Даже если Руто не замешан в контрабанде золота из Судана, его бездействие в отношении Джанды и других организаторов теневой цепочки по-прежнему не объяснено. Что дает почву для новых обвинений и выпадов со стороны оппозиционного лагеря.