На днях, совершенно неожиданно для себя и мировой общественности, я оказался втянутым в конфликт. Сижу в деревне, полю картошку, продергиваю луковые грядки, рублю борщевичные головы. Но это не конфликт, а колхозная рутина. И тут вдруг ни с того ни с сего я вступил в битву c ИИ.

Иван Шилов ИА Регнум

В известном смысле убить дракона невозможно, не превратившись в дракона. Победить его — значит остаться человеком, а не драконом. В этом смысле мое противостоянии с ИИ можно расценивать двояко.

С одной стороны, как личность я понес урон почти катастрофический. С другой — что-то человеческое во мне осталось.

Значит, самое страшное впереди.

Срезал!

Начиналось все мирно. Дружественное религиозное издание заказало мне статью. Эссе о хилиазме. Если коротко, хилиазм — ересь, но заблуждение довольно симпатичное, привлекательное и относительно безвредное. «Богословская позиция и учение некоторых христианских писателей и групп верующих о том, что Господь Иисус Христос и верные ему христиане будут править миром на протяжении тысячи лет вплоть до наступления Страшного Суда, после которого будет новая земля и новое небо — Царство Небесное». Так о нем написано на одном из православных сайтов.

Мне несложно написать заметку. Это не говорит о глубине моих знаний, но это точно говорит о некотором уровне профессионализма. Репортер должен уметь писать о домнах, прокатных станах, бабочках-гермафродитах и женской эмансипации в Тульской области с одинаковым задором и вменяемым уровнем достоверности.

Я сел и написал эссе. Хорошим русским языком — чистым, добротным, легким, разговорным. От первого лица. С несколькими точными цитатами из святых отцов, снабдив повествование необязательными, но вполне уместными лирическими отступлениями из личного опыта и наблюдений. Что, на мой взгляд, только украшало текст, придавало ему человечности и теплоты.

Редактор дружественного религиозного издания на присланную заметку ответил следующим образом: «Это не эссе, а какие-то невнятные рассуждения…»

То есть срезал автора как школьника. Признаться, я пришел в замешательство. Поскольку был стопроцентно уверен в собственной непогрешимости, говоря строго научным языком, пребывал в ассертивности, что эссе на русском языке пишутся именно так, как я привык это делать последние 25 лет.

И тут иллюзорная дымка этой самой ассертивности рассеялась. И я оказался на бобах. С носом. С таком. И в дураках.

Допускаю, что редактор был более прав, чем я. Теория написания текстов никогда не была моей сильной стороной. Серьезные эссе академического склада пишутся иначе. И я могу катиться колбаской по Малой Спасской со своим «личным опытом». Тем более что просили написать текст в 30 тыс. знаков, а я выдал всего 4 тыс., думая всех поразить сестрой таланта и человечностью.

Загвоздка была в том, что по-другому я писать не выучился, а текст должен был быть сдан. Ибо ударить в грязь лицом еще хуже, чем жить в дураках у ассертивности.

Это же я написал!

Я попросил у редактора время на переделывание текста. И задумался.

Отсюда начинается переход в область сказочного, или просто плохо объяснимого. Исходя из вышеописанных условий — много знаков, проверка на антиплагиат и академический характер издания, — я решился обмануть редактора. Плюнуть на авторское самолюбие и пойти на сделку с совестью. Подсунуть редакции текст в том формате и виде, какой требовалось. Змей-искуситель шепнул в ухо, что сделать это возможно, поклонившись современному изводу Баал-Хаммона. То есть искусственному интеллекту.

Признаться, сделка с совестью прошла не так уж и легко. До этого момента я мог считать себя девственно чистым автором. Ибо никогда не пользовался услугами GP-чатов для написания заметок. Какую цену затребует ИИ за 30 тыс. знаков? Почем нынче душа эссеиста?

На следующее утро я все это узнал. Плоды познания, как полагается, оказались горькими.

Знающие люди посоветовали обратиться за помощью к дракону по имени Дипсик. Я пришел к нему и как вежливый, воспитанный человек попросил:

— Напиши мне, пожалуйста, текст о хилиазме. 30 тысяч знаков. Максимально простым, разговорным русским языком, но с точными цитатами из св. отцов.

Для пущей уверенности вложил свое эссе на трех страничках. И замер. В ожидании. Как Али-Баба перед пещерой с сокровищами. Как Иванушка-дурачок в поле ржи перед встречей с жар-птицей. Как Ромео перед балконом Джульетты. Долго ли, коротко ли… Да я дольше это предложение пишу двумя пальцами на компе, а дракон уже закончил работу и представил текст.

И пятнадцати секунд не прошло. Я замер во второй раз и принялся читать текст.

Что сказать? Положа руку на… да куда угодно. Я читал и понимал, что лучше про хилиазм написать просто невозможно. Текст был самым глубоким по охвату представленной информации от древнейших времен до наших дней и одновременно самым доступным для чтения-понимания. Написано было хлестко, сочно, сильно.

Словно умнейший богослов-писатель обладал ко всему прочему удивительно ярким, образным языком и тонким чувством юмора, и ничто из этого не перевешивало друг друга, а только дополняло.

И тут пришла мысль, которая не могла не прийти. Это же я написал. То есть если не я, то кто? Не буду же я рассказывать редактору о Драконе и проданной совести эссеиста. Я поставлю свою подпись под текстом.

И все. Я — гений. Блин ядреный. Было чувство, что я вор. Али-Баба и был вором.

Пришла и вторая мысль. Это проданная совесть вопила из плена. Я ставлю свою подпись под текстом. То есть фиксирую, утверждаю для вечности свое авторство. Как первородность. Называюсь творцом, ничего не сотворив. Не ударив палец о палец. Я не гений, а лжец. В первую очередь я лгу самому себе. А солгав вот так, в максиме, разве я не уничтожил собственную человеческую уникальность? И стал драконом…

На общий восторг падала еще одна легкая тень недоумения.

Дракон не выполнил первого условия. Он, видимо, решил косить под условного антонпалыча и вместо заявленных, приказанных и принятых к исполнению 30 тыс. знаков уложил весь текст в 5 тыс. знаков. Несколько раз я пытался его урезонить, давал уточняющие задания, но Дракон вдруг стал показывать свои драконьи зубки — игнорировал мои запросы, а на пятый уточняющий запрос вообще прикинулся гибким шлангом и сообщил, что его сервер перегружен и я ему более не интересен.

Я простил ему эту вольность. Качество текста, как мне казалось, все искупало. Но не в глазах редактора уважаемого религиозного издания.

Мне было сказано, что отступление от академического стиля недопустимо. Эссе должно быть написано строже, научным, сухим языком без «вот этого всего» — личных откровений и лирической квазисочности.

Августин Кентерберийский переосмысливает эсхатологию

Знающие люди подсказали мне, теперь надо идти на поклон к Другому Дракону. Который посильнее первого, но в силу обстоятельств не показывается из-за дальнего бугра и к нему нужен особый заграничный ключ. Ладно, этот ключ мне нашли. И дракон по имени CPT 4.0 принял мою депутацию с аудиенцией.

И это стало последним актом трагикомедии о проданной совести.

Забугорный Дракон работал на совесть (на чью совесть? Мою проданную или свою отсутствующую? Оксюморон).

Он погрузился в невероятные глубины веков христианской мысли. На моих глазах он читал, изучал, выбирал, сравнивал — и бегущей строкой в чате докладывал мне, где он сейчас находится и что делает.

Имена великих богословов раннего христианства сменялись одна за другой. Он словно беседовал с ними, впитывал, осознавал и записывал для меня. Он переходил с языка на язык, мелькали записи на греческом, латинском, сербском и почему-то киргизском. Он совершал массу операций, вообще непонятных моему разумению, программистские термины звучали вперемешку с богословскими и историческими.

Попутно он сообщал мне совершенно необязательные сведения образовательного характера, например что «писатель использует цитаты для иллюстрации идей и поддержания структуры текста». А я, неуч, всю жизнь лепил цитаты не глядя, не задумываясь.

Он делился своими размышлениями, иногда корявыми и довольно бессмысленными.

«Рассматриваю духовное восприятие пророчеств, которое отличается от человеческого желания конкретики».

«Кектемес жылдары Кызирет замыстыктуло туды…»

«Августин Кентерберийский переосмысливает эсхатологию. Гоша Нисский заключает, что царство Христа — духовное. Чиллизм приравнивается к новому иудаизму».

Некоторые его сообщения приводили меня в легкий нервный тремор: «Ищу вторичные инстанции или обрывки в психоделической лаборатории».

Возмездие неотвратимо

Так или иначе, это была грандиозная работа, в которой я был лишь пассивным участником — зрителем. Мир человеческой мысли с заблуждениями, сомнениями, откровениями, блеском гения и смурью зануд, вдохновением пророков и ложью ересиархов проходил перед моими глазами словно вживую, изумляя и восхищая. Величайшее наследство человеческой цивилизации. И я наследник, хлопающий ушами.

Дракон Два потратил на меня более часа своей цифровой жизни. В благодарность я прочитал почти все 40 тыс. знаков. Звучало грандиозно. Текст был составлен и оформлен безукоризненно. Я бы дал себе Пулитцеровскую премию.

В третий раз за время работы я чувствовал, что победоносно справился с задачей. Не мытьем так катаньем. Не чистым авторством, так нечистыми технологиями. И вправе был рассчитывать… На что?

Чечевичный суп. Купленный за первородность.

Суп был кислым, а расплата горькой.

Я отправил текст редактору. И решил вдруг проверить супер-Дракона на чистоплотность. Взял первую попавшуюся цитату из текста, написанного супер-Драконом. Григорий Богослов: «Христос обещал Небо, а не ремонт Земли. (Песнопения Таинственные)».

И вбил в поисковик.

Дракон обманул меня. Св. Григорий подобного не говорил. Никогда и нигде.

«ИИ не просто выдумывает текст за нас. Он выдумывает за нас нашу реальность».

Точная цитата из одного современного умника, который четырежды предупреждал меня: связываться с ИИ — это фиаско, братан!