«Бизнес должен быть не только честным, но и этичным» — с таким утверждением вряд ли кто-то публично поспорит. Но на деле справедливость и эффективность в экономике зачастую воспринимаются как несовместимые вещи. Выгодно ли ориентироваться на христианские ценности? Это стало темой одной из дискуссий 19 июня на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ). В разговоре участвовали первые лица Минэкономразвития, экономисты, бизнесмены и представители церкви. А поводом стали недавние высказывания патриарха Кирилла на, казалось бы, неожиданную для него тему.

Иван Шилов ИА Регнум

В канун открытия ПМЭФ патриарх Московский и всея Руси поделился размышлениями о российском предпринимательстве. Сочетать эффективный бизнес, веру в Бога и любовь к ближнему — вполне доступная задача для строгого и принципиального руководителя. Отечественная экономика может и должна строиться на фундаменте православной этики, отвергая модель, где прибыль любой ценой становится мерой всех вещей и самоцелью. Ее истинная задача — служение человеку, обеспечение достойной жизни и недопущение нищеты.

Слова главы Русской православной церкви стали поводом для дискуссии «Инвестиции в справедливость» на одной из площадок ПМЭФ. В роли модератора выступил главный редактор радио «Вера» Илья Кузьменков, церковь представлял Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ. Первым слово предоставили представителю власти светской — замглавы Минэкономразвития России Дмитрию Вольвачу.

Запрос на справедливость сегодня критически важен для глобальной и особенно российской экономики перед лицом кризисов, подчеркнул Вольвач. Это не сиюминутное настроение, а глубинная, обостренная испытаниями последних лет потребность общества. Недаром справедливость в 2022 году была закреплена на уровне закона как нечто приоритетное для наших общества и государства — тогда, напомним, указом президента были утверждены «Основы политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей».

К началу 2020-х годов запрос на социальную справедливость явно вырос, отметил главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач. Эксперт и ранее указывал на то, что соцопросы фиксируют растущую озабоченность общества проблемами справедливости. При этом подобный общественный запрос не был связан с экономическим спадом или ростом расслоения — наоборот, тренд проявлялся на фоне сравнительно благоприятной экономической динамики. Действительно, если судить по опросу ВЦИОМ от августа 2023 года, который был прицельно посвящён теме социальной справедливости, то 20% респондентов сказали, что такая справедливость заключается в том, чтобы положение каждого определялось результатами его труда. Для сравнения, в 2013 году так считали 13%.

При этом за 10 лет не изменилось число тех, для кого важно условно «классически-либеральное» понимание справедливости (как равенства прежде всего перед законом) — 36% и в 2013-м, и в 2023-м. Почти не переменился процент тех, кому ближе «левый» подход — в том, чтобы уровень жизни всех граждан был примерно одинаковым, не было ни богатых, ни бедных (20% в 2013-м, 19% в 2023-м).

То есть в обществе растёт число тех, для кого важнее всего честность и этичность дохода: если потрудился, не вредя ближнему, и на этом заработал капитал или положение в обществе — то это справедливо. Такой подход, добавим, совпадает и с точкой зрения церкви.

Если ответом на общественный запрос станет формирование новой, этически ориентированной, экономической модели, то это может вывести Россию в топ-10 стран по качеству жизни через 10 лет, к 2035 году, полагает Клепач. По его мнению, уверенность в том, что «дети будут жить лучше», оправдывает текущие издержки.

С точки зрения церкви не существует какого-то «имущественного ценза на вхождение или невхождение в Царствие Небесное», в Писании не сказано, что спасутся или не спасутся только бедняки, заметил Владимир Легойда.

При этом он напомнил, что с христианской точки зрения достаток — сам по себе довольно серьёзный вызов, и «существует несколько довольно серьезных общеизвестных евангельских высказываний, которые говорят нам об искушении богатством».

Представитель церкви привёл слова Христа о том, что «удобнее верблюду (в другом переводе — канату) пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие», и евангельский рассказ о богатом юноше, который соблюдал заповеди, спрашивал, как наследовать жизнь вечную, но когда Спаситель сказал ему, что нужно раздать имение, юноша «ушёл опечаленный».

Легойда обратил внимание: если смотреть с христианской точки зрения, само по себе богатство или стремление к нему — не порок, но (как говорил и Фёдор Достоевский, к которому апеллировали участники диалога) «нищета — это порок». Следовательно, порочна та система, при которой люди оказываются в нищете.

Сами по себе экономические инструменты и финансовые технологии — нравственно нейтральны, заметил Легойда. Польза или пагубность этих инструментов определяются исключительно целью применения и духом, которым они наполнены.

Но «в обществе, которое рефлексирует в христианском смысле по поводу своей жизни, нищета недопустима», — подчеркнул Легойда. Это касается и индивидуально каждого состоятельного человека, если тот считает себя христианином — ситуация, когда ближний оказывается за гранью существования, должна противоречить совести. Об этом говорил и патриарх в преддверии ПМЭФ, добавил представитель Русской православной церкви.

В основу нового подхода к ведению бизнеса должен быть положен принцип: «Этика становится условием выживания бизнеса, а не фактором конкурентоспособности». Такое мнение высказал исполнительный директор, член совета директоров «Управляющей компании ЭФКО» Сергей Иванов. По его мнению, российское предпринимательство эволюционирует в этом направлении.

Если ранее честность и ответственность считались факультативными достоинствами, то сегодня они — обязательное условие устойчивости и легитимности в глазах общества и государства, считает Иванов. Он полагает полезным, если состоятельный человек будет держать в уме фразу «Мне стыдно быть богатым». Судя по контексту, имеется в виду внимание к сохраняющемуся в обществе значительному разрыву в положении между состоятельным меньшинством и большим числом малоимущих — и помощь тем, кто нуждается в поддержке.

Иванов призвал кардинально изменить взгляд на предпринимательство, увидеть в бизнесе «пространство жизни, а не пространство охоты», где компания воспринимается не как машина для извлечения прибыли, а в том числе как «субъект служения», где важно оставлять прибыль для развития. Так, в частности, может поменяться отношение к акционерному капиталу — не как к объекту для чистых спекуляций, но как к доле в некоем общем деле.

Общественная «среда принуждает строить этический бизнес», резюмировал Иванов, указывая на формирующийся социальный запрос.

Культура, по его убеждению, должна воспроизводить «труженика», а не «пройдоху», отвергая западную модель «облагораживания жадности и порочности».

Схожее мнение высказал начальник Главгосэкспертизы России Игорь Манылов. Он говорил о «добросовестности компаний и долгосрочности бизнеса» как альтернативе разрушительной погоне за сиюминутной наживой.

Политэкономические теории как либеральные, так и левые, воспринимают человека едва ли не в первую очередь как «экономического субъекта» (ярче всего это проявляется в марксистском подходе: экономический базис определяет культурную, религиозную и идеологическую надстройки).

Но возможно и другое отношение к человеческой природе, подчеркнул Павел Селезнёв, декан факультета международных экономических отношений Финансового университета при правительстве. С традиционной точки зрения «человек — это существо духовное, которое имеет дело с материальными объектами», отметил Селезнёв. Экономика, таким образом, не может и не должна сводиться к сухой материальной калькуляции; ее эффективность напрямую зависит от уровня осознанности, духовной зрелости людей.

По мнению Селезнёва, обществу, в том числе российскому обществу, необходимо преодолеть «мальтузианское мышление». Поясним — речь идёт о подходе, первым представителем которого был английский экономист, демограф (и, к слову, англиканский священник) Томас Мальтус. Он считал, что рост народонаселения гарантированно ведёт к снижению уровня благосостояния — «пирога на всех не хватит». Селезнёв полагает, что такой принцип работает в современной глобализированной экономике — ранее эксперт высказывал мнение, что классический капитализм к XXI веку достиг естественных пределов экспансии из-за исчерпания свободных рынков и превращается в «самопоглощающуюся систему».

Альтернативой, по мнению Селезнёва, может быть развитие и поддержка не новых, но традиционных для России форм хозяйствования — артелей и кооперативов как способов социальной взаимоподдержки и сбережения народа.

Отказ от культа прибыли отнюдь не означает отказа от эффективности и современных инструментов, «нужно взять все лучшее, что есть на Западе», добавил Селезнёв, пояснив, что речь идёт о передовых технологиях, эффективных управленческих практиках, работающих рыночных механизмах. Однако их применение должно быть подчинено иным, высшим целям.

В современной экономике развиваются схемы, альтернативные как хаосу не ограниченного ничем (в том числе моральными нормами) рынка, так и директивному советскому планированию «сверху вниз», в свою очередь заметил Игорь Манылов. Речь идёт о «платформенных решениях», ставших привычными по мере цифровизации экономики. Платформенный бизнес-подход, напомним, предполагает появление площадок, порталов, структур — которые связывают производителей, поставщиков и клиентов, выступая в роли «горизонтального» организатора экономических процессов.

Параллельно должна идти (и уже идёт) работа «сверху» по двум важнейшим направлениям, добавил Манылов. Это, во-первых, восстановление «связности» страны через развитие транспортной и инженерно-инфраструктурной сети, в том числе на селе и в малых городах («лучшие практики по возрождению глубинки нужно обязательно тиражировать»), и во-вторых, борьба с коррупцией на местах.

Что же до «нравственной экономики», то её, как указал Манылов, — ещё предстоит перевести из сферы идей в реальность. В этом может помочь возрождение в бизнес-среде понятия репутации (которая, добавим, была присуща историческому российскому предпринимательству) — условно говоря, когда позор станет одним из видов «внутрицехового» наказания.

«Сама рабочая среда, с понятной морально-этической составляющей, просто не даст работникам морального права нарушать ценностные принципы корпорации», — подчеркнул Манылов.