С 9 утра 23 сентября в Киеве начали перекрывать центральную улицу Крещатик — для принудительной скорби во время общенациональной минуты молчания. Как пояснила военная администрация украинской столицы, «это станет символом единства и уважения к погибшим».

Иван Шилов ИА Регнум

Но я хорошо знаю киевлян, которым в самое напряженное утреннее время, когда все едут на работу в постоянных пробках, перекрывают движение не только по Крещатику, но и по бульвару Шевченко и Европейской площади.

Кто-то, конечно, выходит из машины, чтобы постоять со скорбным лицом. Но остальные сидят и поливают самыми ядреными словами всех, кто придумал такое «уважение». Как раньше полоскали на все лады перекрытие улиц для очередного «спортивного праздника» с ненавистными велосипедистами.

И да, никто не скорбит, поскольку скорбь — это вообще очень личное чувство, для которого нужно не принуждение, а вовлеченность.

А её как раз никто и не наблюдает.

Причины решения имитировать необходимые эмоции административным способом весьма прозрачны: буквально каждый утомленный украинский воин, прибывая в отпуск, видит абсолютно нормальную жизнь. Никто вокруг него не танцует, не дякует, на улицах полно машин, в ресторанах сидят чистые, нарядные люди, по вечерам нет светомаскировки и гуляет молодежь.

Почему-то очень много мужчин, которые явно не собираются защищать Родину и менять воина в окопе, чтобы он передохнул.

В Киеве это всё выражено куда ярче других городов — все же здесь собрались. Наевшиеся до тошноты львовского гостеприимства переселенцы, перебравшиеся в более спокойную среду; люди из угасающих регионов, тянущиеся к благам столицы; бизнесы, тянущиеся к самому большому рынку в стране.

Ну, и куча «блатных», купивших себе фиктивную службу или бронь.

Им происходящее где-то в Херсонской области абсолютно до лампочки, участие в «войне за выживание нации» все давно уже научились ограничивать эмоциональными постами в соцсетях. И ничего нового и необычного в этом нет.

В 2014 году было все то же самое: сначала все загорелись, забегали, накрученные телевизором, начали дружно помогать «нашим героям», бесконечно покупать какую-то экипировку оборванным прощелыгам из добробатов. В супермаркетах стояли битком набитые корзины «для помощи АТО».

А потом запал прошел, корзины безнадежно опустели и немытых героев начали гонять из общественного транспорта, чтобы не воняли людям под носом.

За прошедшие три с лишним года было достаточно времени для того, чтобы выработать внутреннюю защиту от бесконечной информационной истерики и определить границы своего участия в войне, которая слишком уж очевидно не имеет ничего общего с интересами большинства.

На Украине всегда все знают, где крадут и сколько, чья делянка в той или иной «теме» и чей пятиметровый забор закрывает проход к красивому озеру. Тем более что этому посвящена основная деятельность всех «независимых журналистов», которым сливают информацию представители американских налогоплательщиков.

Так что давно уже все, кому надо и кому не надо, в курсе, что война — это делянка «зеленых», они качают с неё самосвалы денег, и все про это знают. Следовательно, тот, кто умер за бабло Вовы и его друзей, — тот лох.

Да, с одной стороны, когда мобилизованного волокут по земле за ноги в автобус, это ужасно и нарушение прав человека. Но, с другой-то стороны, он же чистый нищеброд, не решил вопрос — значит, человек никчемный, совсем его не жаль. Чего ж скорбеть?

Тем более что всегда на голубых экранах мониторов трясут ухоженными бородами истинные герои и гордость нации, которые почему-то вообще не умирают, годами раздавая интервью. А когда целый командир штурмового корпуса из них не вылезает и обсуждает политические планы на будущее, то он вообще — супергерой.

Сразу понимаешь, кого конкретно имеют в виду, когда говорят: «Ветераны вернутся с фронта и наведут порядок». И что это будет за порядок.

Те немногие киевляне, которые еще остались на связи, даже не пытаются скрывать острое нежелание обсуждать что-либо связанное с войной — и утверждают, что таких разговоров по городу не услышишь вообще нигде. Ни на рынке, ни в транспорте, ни в дружеских беседах.

Людям давно уже хочется, чтобы от них просто отстали: это вообще базовая черта национального характера украинцев, к которой они возвращаются, побушевав на эмоциях. Чем больше расстояние между ними и любой властью, чем меньше власть лезет в их дела, тем все счастливее. Украина всегда была сильна горизонтальными связями — все вопросы можно решить через кума, свата, брата, друзей и знакомых.

В общем-то, если свести к сухому остатку мотивацию отказаться от отношений с Россией, то именно в массовом сознании она стояла не на столетней давности обидах и голодоморах, про которые ныла пропаганда. Она стояла на нежелании подчиняться российским порядкам, когда всё вокруг государственное и вертикаль власти замкнута на самый верх. Эти аргументы сработали в 1990-91 годах, и они же неизменно работали дальше.

Остальное было просто завитушками, добавлявшими что-то интересное и яркое, но не перевешивавшими главное.

А вот прошедшие три года эту разницу стёрли в ноль: Зеленский со своими замашками унюхавшегося Наполеона построил такую вертикаль власти и взял всех в такие шенкеля, что России остается только молча завидовать. «Донецкие» в свое время воровали с прибылей. Их антагонисты «оранжевые» — с убытков. Нынешние же крысят уже у нерожденного поколения, набрав столько, что унести невозможно.

Но остановиться тоже не получается.

Словам о том, как всё это важно и нужно для каждого украинца, как расцветет родная земля «після нашої перемоги», как Украина защищает Европу и весь цивилизованный мир, а тот её всячески поддерживает и поможет в восстановлении, давно уже превратились в назойливое жужжание.

Поэтому люди валят из страны, отправляют за границу детей, даже не давая доучиться в школе, воевать и скорбеть тем более не хотят. Добровольно стоять с грустным лицом — значит, бесплатно участвовать в теме, на которой навариваются другие.

Но власти нужно, чтобы стояли. Должна быть картинка единства нации и её пронзительной готовности к самопожертвованию. Чтобы было что поставить на первую полосу в инопрессе: «Вот эти скорбные, но несломленные, полные внутреннего достоинства люди».

Поэтому военная администрация в Киеве и выбрала именно Крещатик — киевская дорожная сеть устроена так, что большинство маршрутов через центр так или иначе выводят на главную улицу.

От скорби теперь не сбежишь, полицаи обеспечивают её так же неумолимо, как они помогают ловить на улицах пушечное мяско. А значит, киевляне будут теперь стараться ездить так, чтобы не попасть на Крещатик в 9 утра. И чья возьмет в этом соревновании — это ещё бабушка надвое сказала.

Хотя у обеих сторон есть общая черта: о погибших не думают ни те, ни другие.