Архангельск, 7 февраля, 2025, 19:49 — ИА Регнум. Владимир Станулевич

Фото из личного архива
Александр Окороков

Жители России внесли наибольший вклад в освоение Арктики. Об этом свидетельствуют результаты 28-летней работы Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) РНИИ культурного и природного наследия имени Дмитрия Лихачёва. О деятельности МАКЭ рассказал ИА Регнум её руководитель Александр Окороков.

В одной из научных статей вы писали, что Север может стать инкубатором нового, одухотворённого, поколения людей.

Для русского человека понятие Родины священно, чему доказательство — вся история нашего народа.

Огромные территории, требующие колоссальных усилий для их освоения, этническое многообразие, постоянное желание врагов откусить кусок России сформировало понимание, что один человек или группа людей без государства не выживут. Такая экстремальная ситуация, выковала наш национальный характер, интерес которого — в укреплении государства. Для русского человека его личная безопасность и безопасность его семьи была подчинена выживанию и безопасности Отечества.

На Севере такая ситуация в квадрате — суровые климатические условия, тяжёлый морской промысел, постоянный риск заставляют людей объединяться. Поэтому Север является наиболее сцементированной территорией русского народа.

То есть вы считаете, что будущее поколение будет коллективистским?

Думаю, что да. Я недавно услышал высказывание одного западного политика, который отметил, что у русских есть два больших недостатка — они простодушные и доверчивые. А в нашей культуре и в православии, как вы знаете, быть добрым и верить — это добродетель.

Например, на Русском Севере в охотничьих домиках промысловики оставляют пищу, одежду для других людей, которых вообще не знают. В одной из экспедиций на остров Колгуев нашу группу на катере забросили на берег для фиксации остатков старого поселения. Забрать обратно должны были через два дня. Но начался шторм, низко сел туман, и эвакуироваться в срок стало невозможно. Через несколько дней закончились продукты, и мы решили возвращаться в базовый лагерь пешком. На нашем пути встретили несколько охотничьих домиков, в которых были печки-буржуйки, оставленные продукты. Мы отдыхали, грелись, подкреплялись сваренной гречневой кашей, оставляли часть ненужных теплых вещей и шли дальше.

Такое отношение северян к другим людям передавалось из поколения в поколение и стало национальной чертой характера. Её не сломить, несмотря на идеологические травмы времён социализма и нынешнюю информационно-психологическую войну против России.

Какой мотив вашей деятельности? Больше заработать денег и славы можно в других местах.

Интерес к истории. Получаю удовольствие от обмеров, изучения исторических объектов. Это своего рода процесс исторического расследования. На интерес к подводным исследованиям серьёзно повлияли культовый фильм «Человек-амфибия» и книги Жака-Ив Кусто и Ганса Хасса.

За время работы МАКЭ было выявлено и исследовано более трёх тысяч объектов культурного наследия. Среди них есть произведения искусства?

Например, поморские обетные или приметные кресты. Они часто оформлены резьбой, различными надписями, изящны. Их смело можно назвать произведениями искусства.

Или северный дом. Он прост, в нём нет излишнего украшательства, он сделан добротно и рационально. Его конструкция и методы строительства оттачивались веками. Это — наше национальное достояние, культурное материальное и нематериальное наследие.

К какому веку относится самый ранний рисунок на исследованных вами культурных объектах?

Самыми ранними были рисунки XIX века морского зверя и кораблей, которые находили на Шпицбергене и Новой Земле. Вырезались они, как правило, на досках, а они быстро разрушаются. Поэтому сохранилось их немного. Без сомнения, были рисунки и более раннего периода.

Александр Борисов — это первый художник Арктики? До него были живописцы Крайнего Севера?

Он — первый художник, который изобразил Арктику в классической художественной манере, которую требовали стандарты ценителей искусства, Суриковского училища.

Фамилии предшественников едва ли сохранились, но рисунки XIX века мы находили в поморских избах на Вайгаче, Новой Земле, материковой части Арктики. Их авторы, безусловно, могут считаться художниками. На Новой Земле, когда исследовали остатки зимовья XVI века экспедиции Виллема Баренца, нашли маленькую фигурку медведя, сделанную из свинцовой мушкетной пули.

Длинная северная зима заполнялась работой: посмотрите северные прялки расписные. Совершенно функциональная прялка, ну что её украшать — прясть надо. Но её с любовью расписывали, вырезали, раскрашивали.

После экспедиций не пробовали писать картины, стихи, прозу?

Я в детстве заканчивал художественную школу. Любил писать маслом. Мысли заняться живописью возникают и сейчас. Нужно время и полная отдача сил. Сейчас в лучшем случае удаётся порисовать только тушью или ручкой.

А Арктику не хотите писать?

Пока не было провокации.

Самая простая провокация — сесть с мольбертом на атомный ледокол в Великий Северный поход. Какие арктические темы просятся на ватман и холст?

Море интересно писать, оно всегда разное. Айсберги потрясающие, все совершенно разной формы и цвета — в зависимости от подсветки. Я видел розовые, голубые. Некоторые имеют агрессивную форму, некоторые мягкую такую, добрую.

Гениальная картина должна вызывать ассоциации, добрые или недобрые эмоции, неважно. Главное, чтобы она задевала за живое, заставляла думать. В идеале она должна делать человека лучше. Подловить характер моря, поработать с эмоциями людей — это здорово. Чтобы за душу брало, чтобы люди важное вспоминали…

Я люблю море, люблю воду, вся моя работа была связана с ними. Я всегда, когда приезжал на новое место, выбирал минутку, садился подальше от людей и разговаривал с морем, чтобы оно меня приняло. Говорил морю: «Ты такое красивое, ласковое, я собираюсь здесь работать, в твои покои влезаю, пойми, что из добрых побуждений…»

Вы видите перед искусством в Арктике большую общественную задачу? Или что пишут картины, что не пишут — без разницы?

Арктика же красивая, и передача этого обстоятельства языком живописи формирует патриотизм, любовь к Родине, своему краю, где живёшь. Если ты его любишь, то не будешь здесь гадить.

Я видел разноцветные айсберги в Арктике, что очень красиво и необычно. Был на многих морях, занимался подводными исследованиями на Белом, Карском, Чёрном, Каспийском, и каждое море особенное. Одно море принимает, в нём нет страха, другое даёт ощущение опасности. Арктика мне, несмотря на холод, ближе, она моя.

Великий Северный поход с художниками на ледоколе может переломить затянувшуюся изолированность Арктики в искусстве?

Я думаю, что да. Здесь вопрос организации. И, разумеется, поддержки проекта государством.

Если поход правильно организовать, это будет значимым событием. Экспедиция даст стимул другим художникам работать в Арктике. А если такое дело будет постоянным, это будет тренд. Ведь Арктика — клондайк для творчества.

В других странах, претендующих на Арктику, искусство сопровождает государственные интересы?

Пожалуй, нет. Мы в такой уникальной ситуации можем вырваться вперёд.

На Соловках — огромная концентрация объектов культурного наследия. Что запомнилось?

Я по базовому образованию — архитектор. Работал ведущим архитектором в реставрации. Видел и исследовал много храмов и монастырей. Ехал на Соловки в экспедицию, думал: «Вот, увижу жемчужину Беломорья!», а приехал, и «Ах!» не было. Взгляд совершенно рационально фиксировал, как строители обители выкладывали стены, уникальный архитектурный стиль.

Невольно вспоминаются юношеские годы. Ещё будучи студентом, я некоторое время подрабатывал монтировщиком декораций в театре имени Гоголя в Москве. А потом долго не мог наслаждаться спектаклями, глаз постоянно цеплял, что штанкетина и кулиса висят неровно и т.п. И с Соловецким монастырём получилось так же.

Что действительно меня поразило — это соловецкие каналы. Я в то время руководил водолазными работами по обследованию их конструкций. Это шедевр инженерной мысли. Всё сделано просто, надёжно и функционально.

Соловецкий кремль строил монах Трифон Кологривов из Неноксы. До сих пор архитекторы не могут понять, что послужило образцом для его циклопических стен.

Я не занимался детально изучением архитектуры Соловков, главным образом занимался канальной системой монастыря, его доком и другими гидротехническими сооружениями. Когда мы проводили археологические раскопки дока, то на его осушаемой части наткнулись на мощный слой щепы сантиметров 50. Сначала не понял, почему её не убирали, ведь неудобно ходить? Потом сообразил, что это отличный дренаж. На Соловках всё очень рационально в инженерном плане. По подводным объектам, наверняка, работали водолазы тех времён — устраивали набережные, подводные сливы и т.д.

На дне озера мы нашли два монастырских катера начала ХХ века. Один подняли, передали в музей. Это паровой катер с металлическим корпусом. Корпус был совершенно целый, но во время хождения по каналам, очевидно, бился о камни, и ему ставили небольшие, аккуратные заплатки. Мы хотели восстановить катер и вновь запустить его по каналам Соловков. Нашли даже чертежи паровой машины, договорились с судостроительным заводом «Красная кузница» в Архангельске, чтобы они восстановили паровую машину, но грянула перестройка и всё рухнуло. Говорят, что сейчас катер полностью развалился, а второй ещё лежит под водой, и это его спасло.

Православное культурное наследие в Арктике — это обетные кресты?

Небольшие церквушки, часовенки и огромное количество крестов. Обетные, приметные, начиная с XIX века. Ставились они и ранее, но уже не сохранились. На Новой Земле, Вайгаче их было зафиксировано много, чаще в виде основания в земле, обложенного камнями. Сами же кресты были утрачены. Кресты ведь, как правило, ставили на возвышенном месте, они ломались, древесина выветривалась. Некоторые уже имели фактуру в виде пчелиных сот. Всего было выявлено и зафиксировано более сотни крестов.

Мне на острове Хейса показывали древесину XIX века, мол, ничего с ней в Арктике не делается.

Это так. Все зависит от того, в каких условиях находилась древесина. На остров Колгуев штормами и течениями прибивает большое количество плавника. В 1987 году мы обследовали эти огромные завалы брёвен и нашли ствол с клеймом периода Петра I. Ещё крепкий, не трухлявый.

Вы — православный?

Да, люблю заходить в церковь, хотя не большой знаток обрядов. Как-то в одном из московских храмов я встретил своего старого приятеля, с которым, как сейчас говорят «тусовался» в молодости. Он стал священником. Я спросил его: «Отец Сергий, хочу искренне поверить в Бога. Что для этого нужно сделать?» Он ответил: «Ты можешь прочитать много книг, выучить все молитвы, но не станешь верующим. Потребность общения с Богом должна идти изнутри. Неважно, знаешь ты молитву или нет, приходи на службу, найди икону, которая тебе близка, и разговаривай с ликом, поведай свои печали и радости». Я и сейчас, заходя в церковь, часто выбираю икону, например Богородицы или святого Николая Чудотворца, и разговариваю с ними.

Помогала молитва?

Знаете, в 1987 году в экспедиции на острове Колгуев мы обследовали прибрежную часть на вельботе. Это была первая экспедиция МАКЭ. Начался шторм, и нужно было прятаться в речке, а в устье — каменистый бар. На волне вельбот перепрыгнул через него, но сломал винт. Недалеко находилась маленькая лесопилка, на которой работало человек пять. Мы обратились за помощью. Без лишних разговоров мужики помогли сварить новый винт, накормили, затопили для нас баню. Но, когда мы трактором сталкивали вельбот в воду, погнули вал винта, он начал стучать, что привело бы к порче двигателя. А до места нашего назначения — ненецкого поселка Бугрино — ходу часов пяти. Помолились и двинулись в путь. И нас как услышали — установился полнейший штиль. Я такого тихого моря больше никогда не видел. Оно было гладкое, как зеркало, солнце на закате, и мы на малых оборотах, чтобы не разбить двигатель, дошли до Бугрино.

Объекты, связанные с Великой Отечественной войной, обследовали?

Фиксировали на Новой Земле, Вайгаче и Колгуеве траншеи, остатки советских и немецких полярных станций периода войны.

Исследовали у Соловков лидер эсминцев «Баку» — героический корабль Великой Отечественной войны. После войны он был списан, использовался как мишень и расстрелян во время тренировочных стрельб недалеко от Соловков, после чего затонул.

Что из трёх тысяч объектов культурного наследия вам запомнилось как самое яркое?

Запомнились кресты и останки судов, выброшенные на берег. Был первым со своей командой, кто искал в устье Северной Двины затонувший в 1749 году парусный линейный корабль «Варахаил», построенный на Соломбальских верфях.

Архангельский краевед Анатолий Каранин, энтузиаст темы с «Варахаилом», утверждает, что нашел парусник. Причиной его гибели он считает порыв ветра и одновременный навал корабля на подводную стенку судового хода.

Да, я читал. Есть другая версия, что корабль долго строили с нарушениями технологий, и один борт высох на солнце, а другой был сырой и тяжелый, и при неблагоприятном порыве ветра корабль повалился на бок и затонул.

«Варахаил» мы тогда не нашли, мощности нашего георадара не хватило, чтобы «пробить» мелкозернистый песок. Корабль засосало в грунт, как в болото.

Почему Арктика была у всех на слуху в 1930-е, а после «потускнела»?

В 1930-е годы нужны были герои и победы. После Сталина освоение Арктики резко затормозилось, ряд больших проектов закрыли. При Хрущёве и Брежневе в Арктике добывали нефть, но то была обычная повседневная работа.

Сейчас — новый виток. Будет подъём, будут и фамилии в стилистике 1930-х. На Арктику и Северный морской путь сегодня завязано много экономических и геополитических вопросов.

Что самое главное, что сделала МАКЭ?

Сохранила память о тех первопроходцах, которые «не щадя живота своего» расширяли границы России, осваивали новые территории, формировали экономику и политику страны. Эта память сохранена в более чем трёх тысячах культурных объектов, выявленных МАКЭ. Это приметные и обетные кресты, остатки поморских жилищ, останки судов, различные предметы быта и многое другое.

Все эти находки являются неоспоримым фактическим доказательством принадлежности арктических территорий, как материковых так и шельфа, России, что на сегодня является актуальной международной проблемой. Этот фактический материал трудно или даже невозможно опровергнуть. Это маркер нашей территории, наших политических интересов.

Россия представила в международных организациях доказательства, что русские в Арктике были первыми?

Я не слышал об этом, но этот козырь имеется. Международные публикации, труды МАКЭ по Новой Земле, Земле Франца Иосифа, Вайгачу — кирпичики доказательств, что это так.