В начале октября журналисты львовского телеканала НТА выложили в своем YouTube-канале видео с результатами слежки за православными верующими и призывом к преследованию этих «агентов ФСБ».

Иван Шилов ИА Регнум

На нем прихожане фактически запрещенной Украинской православной церкви вместе со священником Владимиром Шарабурой посещают частную квартиру, где, по мнению авторов сюжета, «происходят подпольные богослужения».

Журналисты канала во главе с Надеждой Ковальчук даже придумали дерзкое название: «Где во Львове до сих пор молятся за Путина и патриарха Кирилла?» Съемочная группа, словно «наружка» полиции, следила за священником, проникла за ним в подъезд, вела скрытую съемку прихожан. Требование владельца квартиры прекратить съемку его жилья, поскольку это происходило без его согласия, было попросту проигнорировано.

Ведь «расследователи» чувствовали себя занятыми важными делом: в адрес прихожан УПЦ звучат серьезные обвинения, их клеймят «потенциальными убийцами» и «диверсантами».

Авторы сюжета предполагают, что таких «молебных квартир» значительно больше, чем одна, и это однозначно воспринимается как призыв к зрителям искать и доносить на верующих.

После массового закрытия и силового отъема храмов это вполне закономерное продолжение политики запрета самой крупной конфессии страны, Конституция которой гарантирует свободу совести и вероисповедания, запрещает признавать какую-либо религию обязательной и дает гражданам право исповедовать любую из них.

Хотя, конечно, захваты православных храмов неонацистами и праворадикалами начались еще после государственного переворота в 2014 году и стимулировались новой украинской властью, которая клеймила УПЦ «пятой колонной» и «агентами Кремля».

В августе 2022-го начался просто новый этап, когда Верховная рада проголосовала за её запрет, и во Львове под юрисдикцию государственной Православной церкви Украины (ПЦУ) главный православный храм региона на бывшей улице Короленко перешел в 2023-м.

В апреле того же года львовские власти демонтировали небольшой деревянный храм св. Владимира в жилом массиве Сихов. А 29 ноября прошлого года начальник Львовской областной военной администрации Максим Козицкий сообщил, что Львовская область первая среди других областей полностью избавилась от УПЦ — не осталось ни одной зарегистрированной общины.

Тогда как по состоянию на 24 февраля 2022 года их было 54.

В условиях запрета Церкви, захватов и демонтажей храмов у верующих остается единственный выход — посещать богослужения в частных квартирах и домах. При этом православные вынуждены действовать словно подпольщики, поскольку могут стать жертвами атак радикалов, призывающих к расправам уже не намеками, а вполне недвусмысленно.

Вот что по этому поводу говорит ИА Регнум 65-летняя прихожанка УПЦ Татьяна:

«Служба и молебен происходит на квартире дочери одной из наших прихожанок, которая на данный момент за границей. Во время службы включаем ноутбук, чтобы службу могли прослушать другие. Ведь мы собираемся небольшими группами, по семь-девять человек. Не берем с собой никаких мобильных телефонов, чтобы спецслужбы по ним не определили наше местоположение. А если и берем — то запасные.

За день до богослужения каждый из тех, кто собирается посетить его, должен выйти на связь. Если человек не выходит — значит его могли арестовать. Меняем квартиру. После богослужения выходим из квартиры по одному-два, с интервалом 10–15 минут. Лучший вариант, если богослужение происходит в частном доме на окраине Львова».

По словам Татьяны, в общине периодически появляются странные люди, которые пытаются провозглашать какие-то лозунги борьбы с властью, но, когда их начитают сторониться, тут же таинственно исчезают.

Львовянин Игорь в беседе с нами подтвердил, что в городе есть несколько мест, где можно помолиться на службе и причаститься, и он там регулярно бывает. Но предпочитает ездить за 140 километров в Почаевскую лавру — пока еще есть такая возможность.

«Бываю там чаще, чем когда-либо раньше. Теперь для меня это не место паломничества, а практически мой приход. Вы знаете, что на прошлой неделе безумцы пытались захватить обитель, распилив ворота болгаркой. Монахи, семинаристы и паломники выгнали их, слава Богу, отстояли монастырь, как когда-то святой Амфилохий Почаевский. Будучи монахом, он однажды пришел к Троицкому собору, окруженному отрядом милиционеров. Вырвал ключи от храма из рук комиссара, отдал их настоятелю со словами «Возьми и больше не отдавай!» и прогнал милицию из лавры»,— делится мужчина аналогиями с недавним прошлым, хотя при этом признает: давление будет продолжаться.

Никого уже просто так не прогонишь.

«Семья меня не очень понимает. Но я не ропщу. Господь каждому определил свое место в жизни, дал свой крест. Прошу у Него в молитвах сил достойно вынести эти испытания», — итожит он свою мотивацию, и она похожа на мотивацию других православных, с которыми удалось пообщаться.

У них выбор простой: или присоединиться к общему безумию, или продолжать стоять на своем. И видео слежки их только укрепило в мысли, что это не «журналистское расследование», а слив от СБУ. Поскольку задача вытеснения православия из Украины ставилась совсем не в редакции телеканала. А одна из прихожанок и так находится под следствием за то, что защищает русскоязычных — не боясь заступается за них в транспорте, в магазине.

Она — коренная украиноговорящая львовянка, носитель старой культуры — разговаривает на языке собеседника, как было принято всегда.

«Это истинные галичане, а не те, кто называют себя сегодня таковыми, якобы патриотами, и не знают порой элементарных моральных норм, я уже не говорю о духовных традициях нашего края.

Моя бабушка из дома не выходила, порог не переступала, пока не помолилась, ни одного дела не начинала, картошку в суп не положила, пока не перекрестила, — говорит еще одна собеседница ИА Регнум, Надежда. — Обязательная молитва всей семьей перед трапезой, лампадка у икон всегда горела. Вся семья, весь дом были под Божьей защитой.

Молитвы у них дома пели, когда на вечерние посиделки с подружками собирались, рукоделием на них занимались, а не болтовней или ворожбой, как нам сегодня рассказывают. Это истинная галицкая духовная история, которую нас хотят заставить забыть».

Она искренне надеется, что даже если удастся всех по одиночке надломить, «Господь нас не оставит никогда!» И все независимо друг от друга соглашаются: в таких условиях особенно понимаешь, насколько ценна возможность соборно за литургией помолиться в храме, исповедаться, причаститься. При «свободе вероисповедания» это вряд ли можно понять.

Те, кто решил оставаться при своей вере, с некоторой гордостью сравнивают себя с первыми христианами, подвергавшимися преследованиям. Хотя так далеко ходить не нужно: во время немецкой оккупации на Западной Украине крыло украинских националистов под руководством Андрея Мельника, тесно сотрудничавшее с Третьим рейхом, восстановило деятельность Украинской Автокефальной православной церкви, созданной еще при Петлюре.

При этом под немцами прекрасно себя чувствовала греко-католическая церковь (УГКЦ), которая была идеологической опорой националистов и вдохновителем создания дивизии СС «Галичина».

А на священников и прихожан канонической православной церкви точно так же, как сейчас, давили силой, принуждая перейти или в одну, или в другую расово верную структуру. Только на Волыни было убито до 80 православных священников, и кровавую вакханалию смогла прекратить лишь Красная армия.

Поэтому отец Алексий, священнослужитель одного из православных приходов соседней области, не унывает. Он уверен, что, как и в прежние времена, христианская вера только укрепится. «Ко мне не раз приходили, сначала уговаривали, потом запугивали, затем угрожали. Пока служу»,— говорит он.

Немного помолчав, батюшка добавляет, что каждый день готов к худшему развитию событий. Поэтому Антиминс (Богослужебный плат, на котором совершается Таинство Проскомидии в алтаре; самая большая святыня в любом храме. — Прим. ред.) в церкви не оставляет, а после каждой службы уносит из храма и прячет.

И с тревогой в голосе добавляет, что, если отберут храм, будет служить в гараже, а отберут гараж — пойдет куда-нибудь в подвал. Боится, что не сможет защитить своих прихожан. Затем, вдруг улыбнувшись и просветлев, произносит: «А за себя я не боюсь. Господь сподобит — значит, пришло мое время пострадать за Христа».