Уже неделю Великобританию сотрясают масштабные протесты, которых страна не знала с начала 2010-х. Сотни тысяч (если не миллионы) людей требуют от правительства перемен и ужесточения миграционного законодательства.

Global Look Press

Однако Лондон, судя по всему, предпочитает действовать от противного.

С чего начиналось

Противоречия по межнациональным вопросам в британской внутренней политике наблюдаются уже как минимум двадцать лет. Лондон постоянно «штормило» между либерализацией и «закручиванием гаек» в отношении мигрантов, между глобализмом и «истинно британской идентичностью».

Особенно рывковой политика Лондона стала после 2015 года, когда страна, напуганная массовым исходом беженцев из стран Ближнего Востока и Африки, а также подъемом террористической угрозы на Большом Востоке, фактически «закрылась» от нелегалов и отказалась принимать европейские квоты на расселение беженцев.

А с выходом из ЕС в 2016 году Британия и вовсе объявила свои территории «зоной, свободной от нелегалов».

Впрочем, жесткие меры во многом так и остались только на бумаге. Соединенное Королевство со временем превратилось «в остров чужеземцев»: по оценкам исследователей, в 2025 году в стране насчитывается более 700 тысяч нелегальных мигрантов.

Для сравнения: это в три раза больше, чем во Франции, которая приняла у себя беженцев без противления. А число легальных «новых британцев» и экспатов (например, катарцев) и того больше. В некоторых городах доля коренных британцев уже составляет менее половины от общего населения.

Не удивительно, что со временем рядовые жители страны стали крайне болезненно реагировать на расширение «национальных анклавов» в крупных городах.

Одновременно любые назначения на высокие посты «новых британцев» — будь то мэр Лондона, этнический пакистанец Садик Хан (в должности с 2016 года) или канцлер казначейства (а потом и премьер-министр от консерваторов), уроженец Индии Риши Сунак — вызывали недовольство в низах, хотя и кратковременное.

Раз в несколько лет страну стабильно сотрясали мощные протесты, являвшиеся, как правило, реакцией на преступления с выраженной межнациональной составляющей, однако после небольшого «выпуска пара» страна возвращалась к прежнему равновесному состоянию.

Во всяком случае, так было до недавнего момента.

Неделя Шабаны

Новым поводом для межнациональной напряженности в Британии стали внезапные перестановки в МВД. В начале сентября пост заняла уроженка Пакистана Шабана Махмуд, сменив на посту другую коллегу-лейбористку, Иветт Купер.

Последняя ушла на повышение в МИД, заняв пост главы Форин Офиса с задачей «еще больше расширить» дипломатическую поддержку Киева.

Несмотря на то, что Купер была на посту чуть больше года, ей удавалось балансировать между интересами «новых британцев» и коренным населением, списывая имевшиеся миграционные проблемы на негативное наследие эпохи консерваторов.

Махмуд же сделала ставку на завоевание популярности среди диаспор. Одним из первых ее указов стала «пакистанская амнистия» — освобождение из британских тюрем более чем тысячи этнических пакистанцев, осужденных за изнасилования и убийства.

Также были смягчены наказания для мигрантов при совершении преступлений, чтобы повысить «социальную защищенность обездоленных групп».

Решения нового главы МВД наложились на копившееся несколько лет недовольство, спровоцировав новый социальный взрыв и массовые протесты коренных британцев. Втянутыми оказались даже те, кто долгое время держался «над схваткой».

Протестные акции в крупных городах Великобритании идут больше недели и по масштабам уже превзошли аналогичные кризисы прошлых лет — в том числе погромы в Саутпорте (июль 2024 года) и «Тоттенхэмские манифестации» (2011 год). По оценкам МВД, в выступлениях принял участие минимум каждый 30-й британец.

Голос улиц

Самая крупная на данный момент акция прошла в Лондоне 13 сентября под лозунгом «Соединим Королевство», собравшая три миллиона человек, хотя власти склонны занижать цифру в несколько раз.

Ее организовали сторонники правой организации «English Defence League» во главе с активистом Томми Робинсоном, известные категорическим неприятием миграционной политики Лондона.

Впрочем, несмотря на то, что «заводилами» нынешних протестов выступают правые силы, их «ядром» являются отнюдь не маргиналы. Британские элиты, пусть и нехотя, но признают, что среди манифестантов замечено немало «бюджетников» — врачей, учителей и работников культуры.

Военные пока занимают преимущественно нейтральную позицию, хотя на акции «Соединим Королевство» замечали несколько представителей британских ветеранских организаций, сотрудников ЧВК и просто отставников.

Постепенно к ним присоединяются и представители бизнеса (пока преимущественно мелкие предприниматели), чьи интересы пострадали из-за наводнения рынка труда мигрантами. Примыкают к ним и технократы, включая Илона Маска, — он выступил на митинге по видеосвязи.

Примечательно и то, что на акцию приходили целыми семьями, представляя позицию сразу нескольких поколений Британии, что также является тревожным сигналом для лейбористов во главе с Киром Стармером. Последний хоть и обещает «не сдать страну правым», уже ищет способы вернуться к прежнему статус-кво, пока не пройдена точка невозврата.

Путём реформ

Ни лейбористы, ни консерваторы пока не могут обуздать протестную повестку, как не могут и противопоставить ей что-то свое. Но и гасить волну недовольства силой в Лондоне тоже не решаются, опасаясь еще большего социального взрыва.

Зато на фоне политического раздрая все увереннее заявляет о себе «третья сила» — партия «Reform UK» во главе с правым политиком Найджелом Фараджем, в прошлом — идеологом выхода Британии из Евросоюза.

Партия Фараджа выступает за ужесточение миграционного законодательства, немедленную высылку нелегалов и прекращение насаждения британцам «чуждой культуры».

Несмотря на популистские лозунги, «Reform UK» сегодня является единственной партией Британии, которая попадает в настроение коренного консервативного населения, а потому ее электоральная база растет как на дрожжах. В стан «реформаторов» перебегают прежние противники — например, консерватор-тяжеловес Мария Колфилд, в прошлом — глава британского минздрава.

Фарадж убежден, что возвышение его партии только начинается, и уже рассчитывает на премьерское кресло в 2027 году. Если, конечно, кабинет Стармера не обвалится еще раньше, как в последние годы было уже не раз.

Пример Великобритании рискует стать показательным и доходчиво продемонстрировать, к чему может прийти страна, если консервативная и жесткая политика в отношении нелегалов останется только на бумаге, а новые назначенцы будут пытаться заигрывать с этническими силами.