Очистить газами: почему Тамбовское восстание подавили с особой жестокостью

105 лет назад, 19 августа 1920 года, в Тамбовскую губернскую ЧК, партийные и советские органы губернии поступили тревожные сообщения из Борисоглебского уезда. В сёлах Туголуково и Каменка столкновение крестьян с продотрядом было поддержано 50 вооруженными дезертирами из Красной армии.

Убит командир продотряда и два продармейца. В тот же день в Афанасьевке Тамбовского уезда несколько «банд» объединились для совместного выступления против советской власти.

Началось Тамбовское восстание — один из последних, масштабных и наиболее кровавых эпизодов Гражданской войны, унесший жизни более 30 тысяч русских людей, красных и повстанцев.

Крестьянская война, едва не опрокинувшая все достижения большевиков, вспыхнула в глубоком тылу Красной армии.

К тому моменту фронты проходили далеко на западе (где шло контрнаступление РККА против Польши), на востоке — в Забайкалье и Приамурье и в степях Северной Таврии, где продвигалась Русская армия Петра Врангеля. Крупнейшая «третья сила» в Новороссии — анархистская вольница Нестора Махно — на тот момент в очередной раз числилась врагом советской власти.

Но уже скоро, в октябре 1920 г., Совнарком УССР предложит батьке союз барона Врангеля. В общем и целом Гражданская война смещалась к окраинам бывшей Российской империи. Но в русском Черноземье она тлела подспудно.

В 1918–1919 годах политика военного коммунизма уже приводила к локальным стычкам продотрядов с крестьянами в Тамбовской губернии. Не раз давало о себе знать оружие, оказавшееся на руках у «кулацкого подполья» после рейда на Тамбовщину деникинского генерала Константина Мамонтова.

Но местные органы РКП (б) на «штыках» ЧОНов — частей особого назначения (аналога внутренних войск) — добивались того, чтобы одна из житниц России отдавала в города запланированный объём зерна. Так, на пике Гражданской войны, в 1919-м, из губернии вывезли требуемые 12,3 млн пудов.

На урожай 1920 года большевики установили, казалось бы, более щадящую норму — 11,5 млн пудов. Роковой удар нанесла природа: в начале лета на Тамбовщину обрушилась засуха. Но губернский продком стоял на своём — нужно отдать 11,5 млн пудов зерна, при том, что было собрано дай бог если 12 млн.

Плюс на ту часть губернии, которая в прошлом, 1919 году на время оказалась под властью белой Добровольческой армии (и не сдала полагающуюся норму продразвёрстки), наложили взыскания.

Самые высокие нормы развёрстки пришлись на наиболее пострадавшие от засухи уезды — Кирсансовский, Борисоглебский и Тамбовский. Неудивительно, что именно два последних и стали очагами мятежа.

Из особо пострадавших волостей в Тамбов и центр шли телеграммы — после сдачи нормы продотрядам крестьянам остаётся только лебеда, кора и крапива.

Неэффективными показали себя и большевистские эксперименты по созданию сельхозкоммун — первому опыту насильственной коллективизации с тотальным обобществлением инвентаря и имущества, вплоть до мелкого скота.

Летом 1920-го тамбовская организация эсеров (находившая в странном, полузапрещённом положении, как и вся партия социалистов-революционеров) сообщала в свой ЦК: «Совхозы совершенно не в состоянии оказались справиться с захваченною землёю. Так, в Александровском совхозе Тамбовской губернии из 820 десятин пахотной площади было засеяно только 140 десятин озими, но и этих результатов удалось достигнуть исключительно путём насильственного привлечения на работы крестьян…»

Местное советское начальство полагалось исключительно на «кнут», явно забывая о «прянике». Глава губисполкома, старый большевик Александр Шлихтер отчитывался 8 августа на продовольственном совещании:

«Считаю нужным отметить именно эту черту работы Тамбовского губпродкома — взять в кулак кулацкий элемент, который преобладает в Тамбовской губернии, сжать его в тиски до такой степени, чтобы кулак считался с велением губпродкомовских приказов, как с чем-то таким, что является неизбежным, непредотвратимым само по себе…»

15 августа полыхнула первая зарница: в селе Хитрово Тамбовского уезда крестьяне разоружили продотряд. А 19-го восстание, как лесной пожар, охватило сразу несколько уездов. Характерно, что одной из первых целей стала именно государственная сельхозкоммуна — Ивановский совхоз. Здесь группа примерно из 40 дезертиров угнала ранее «коллективизированных» лошадей, убив двоих рабочих-активистов.

То, что в первых сводках о Тамбовском восстании фигурировали недавние красноармейцы, неудивительно. Это было «эхо» массовых мобилизаций в губернии в 1919 году — убыль на фронтах РККА компенсировала пополнениями, и командование вынужденно не обращало внимание на мотивированность новобранцев (зачастую из антибольшевистски настроенного зажиточного крестьянства).

Неудивительно, что мобилизованные часто из красных уходили в «зелёные». Так, в мае 1919-го в Борисоглебский уком — уездный комитет РКП (б) — приходили сообщения о том, что численность дезертиров на вверенной территории «составляет до 3 тысяч человек, они вооружены винтовками, пулеметами, орудием».

Природа, «внесшая вклад» в разжигание восстания, дала ему и базу. В Борисоглебском уезде вдоль реки Хопёр тянется Теллермановский лес, который давал укрытие ещё «бунташным» казакам Кондратия Булавина.

Началась война, которую советские историки вписали бы в один ряд с выступлениями Разина, Булавина и Пугачёва, если бы не антисоветская направленность этого бунта.

Фиаско тов. Шлихтера

21 августа Тамбовский губком РКП (б) создал чрезвычайный оперштаб и ввёл осадное положение. Девять дней спустя в Москву полетела телеграмма — «положение серьёзное», большевистский актив губернского центра переведён на казарменное положение. 31 августа товарищ Шлихтер лично возглавил карательный отряд из мобилизованных партийцев, но в стычке с мятежниками отряд разбили.

За этот провал Шлихтера сняли с должности, а в Москве осознали: в тылу РККА разворачивается масштабный мятеж.

За считанные недели большевики потеряли контроль над сельской местностью в Тамбовском, Кирсановском, Борисоглебском, Козловском уездах Тамбовской губернии. Повстанческое движение перекинулось на соседние уезды Воронежской и Саратовской губерний.

В ноябре на съезде командиров партизанских отрядов (или, как их называли в партийных документах РКП (б), «свирепствующих контрреволюционных белоэсеровских банд») было решено провозгласить Объединённую партизанскую армию.

Был оформлен и «Союз трудового крестьянства» — политическое крыло восстания. СТК провозгласил себя организацией, близкой к эсерам. Правда, сами социалисты-революционеры, правые и левые, не спешили признать тамбовских мужиков «своими», отчасти опасаясь пристального интереса ВЧК.

Программа «Объединённой армии» и СТК не отличалась особой новизной — восстановление прав и свобод образца февраля 1917-го, «вся власть Учредительному собранию», установление на Тамбовщине временной демократической республики с советами без коммунистов и т.п. Реальная же повестка «на земле» была проще: долой продразвёрстку, комиссаров и комбеды, даёшь свободу пользования землёй и распоряжения зерном.

Милиционер из Владимирского централа

Тогда же в сводках замелькало имя, «в честь» которого будет названо восстание, — Александр Антонов.

Человек, которого советские историки назовут главарём «антоновщины», был революционером со стажем. Рождённый в Москве (правда, в семье коренных тамбовчан) Антонов ещё в годы Первой русской революции вступил в партию эсеров. Увлёк за собой брата Дмитрия, который стал его ближайшим соратником.

Участвовал в экспроприациях, которыми не брезговали и большевики во главе с «легендарным Камо». Был приговорён военным судом к смертной казни, которая по распоряжению премьера Петра Столыпина была заменена бессрочным заключением. Сидел во Владимирском централе, где отбывал наказание и будущий командарм, а тогда активист РСДРП (б) Михаил Фрунзе.

«Жертву царизма» освободила Февральская революция. После октября 1917-го, в тот короткий период, когда левые эсеры были, наряду с большевиками, правящей партией, товарищ Антонов возглавлял милицию Кирсановского уезда. Одним из его подчинённых был бывший поручик императорской армии Пётр Токмаков, которому предстоит сыграть решающую роль в Тамбовском восстании.

«Независимый эсер» Антонов оставался на милицейском посту даже после выступления однопартийцев в Москве в июне 1918 года. Но уже в конце лета он уходит в подполье, сформировав по старой эсеровской привычке боевую организацию с экспроприациями и индивидуальным террором — теперь уже не против «царских сатрапов», а против большевиков.

Летом 1919-го отряд Антонова насчитывал 150 штыков из числа дезертиров и большую «базу поддержки» среди кирсановских крестьян.

Но вопреки тому, что большое восстание, вспыхнувшее летом 1920-го, было названо в советских монографиях и учебниках «антоновщиной», Александр Степанович не был его единоличным вожаком. Впрочем, не был он и «ширмой», призванной дать эсеровскую легитимность крестьянскому мятежу. Антонов командовал 2-й партизанской армией, а затем возглавлял Главный оперативный штаб Объединённой армии. Под его началом служил и его брат Дмитрий, командир 4-го Нижне-Спасского полка Повстанческих войск.

Антоновы влияли и на идейную повестку СТК и Объединённой армии, например на составление листовок, обращённых к бойцам РККА: «Братья красноармейцы! Опомнитесь, с кем воюете вы? Это не банда, а восстание крестьян, — мы для того восстали, чтобы освободить от коммуны граждан» и т. п.

Общее командование повстанцами осуществлял отставной поручик, экс-милиционер Токмаков — в отличие от политиков Антоновых, человек с опытом Первой мировой войны. Авторитет Токмакова был таков, что поручику подчинялся полковник императорской армии Александр Богуславский, ставший командиром одной из трёх повстанческих армий, 1-й.

«Заложниками брать граждан от 18 лет»

В советской историографии упор делался на жестокости «кулаков и белобандитов», терроризировавших не только комбеды и коммунистов, но и верных советской власти беднейших крестьян. В постсоветских источниках акцентировалось внимание на карательных рейдах Красной армии против повстанцев. На деле же на третий год братоубийственной Гражданской войны жестокость проявляли обе стороны.

В докладе Кирсановского укома РКП (б) сообщалось о том, что творилось на малой родине повстанческого «главкома» Петра Токмакова в селе Иноковка:

«29 августа бандиты бандиты налётом разрушили Иноковскую партийную организацию, зверски убив 17 человек. Со времени выступления бандитов у нас совершенно разрушены одиннадцать волостных организаций, в которых вырезаны семьдесят восемь коммунистов, в том числе выездная сессия ГубЧК с 19 сотрудниками. Всего по 1 марта зафиксировано до ста пятидесяти погибших коммунистов, то есть половина членов деревенских организаций».

Повстанцы не щадили тех, кто был заподозрен в сотрудничестве с «большевизией». Так, в селе Калугино показательно казнили председателя волкомпарта (волостного комитета партии) Голомазова — «раскаливали до красна проволоку и протягивали её в ноздри, уши и рот. Затем отрезали члены тела и изуродованный труп привязали к хвосту лошади, таскали по селу».

С другой стороны, в первом же приказе оперштаба при тамбовской ГубЧК от 31 августа 1920 года говорилось:

«По отношению к селениям, в которых граждане будут замечены в участии в бандитских выступлениях или укрывательстве бандитов, провести беспощадный красный террор». Красноармейцам и чекистам предписывалось брать заложников «членов семейства из тех семей, члены которых примкнули к бандитам или им способствовали; заложниками брать граждан от 18 лет, не считаясь с их полом».

«Зелёная» угроза

Уже в октябре 1920-го предсовнаркома Владимир Ленин предписал главе ЧК Феликсу Дзержинскому «ускорить разгром антоновщины». Но даже после мобилизации сил ВОХР и ЧОНов против повстанцев красные могли выдвинуть менее 4,5 тысячи бойцов при 22 пулемётах и пяти артиллерийских орудиях. В то же время в распоряжении «Объединённой партизанской армии Тамбовского края» было 20 тысяч «штыков» и 44 пулемёта.

На пике восстания, к рубежу 1920–21 годов, войска Токмакова и Антонова достигали 50 тысяч бойцов, повстанцы действовали на территории, превышавшей площадь стран Бенилюкса. Правда, «зелёной» была исключительно сельская местность — как и махновское движение, тамбовские повстанцы опирались лишь на крестьян, но не на рабочих. Тем не менее крестьянская война бушевала в 350–400 километрах от столицы РСФСР.

В Повстанческой армии батьки Махно присматривались к тамбовцам как к возможным союзникам в борьбе с «контрреволюционерами в революции» — большевиками. Тем более что силы РККА были отвлечены на борьбу с Врангелем и на поход в Польшу.

Но эвакуация врангелевской Русской армии из Крыма в ноябре 1920 года и Рижский мир, заключённый с Польшей 18 марта 1921-го, предопределили судьбу Тамбовского восстания.

Нэп и фосген

Надо отдать должное московскому руководству — в отличие от тамбовских товарищей, оно применило не только кнут, но и пряник, выбивая из-под армии Токмакова и Антонова её социальную базу. С февраля 1921-го была сокращена, а затем отменена продразвёрстка.

Её заменили более щадящим продналогом — натуральным продовольственным налогом, чьи нормы были вдвое ниже требований по продразвёрстке. Это была первая ласточка новой экономической политики. НЭП, напомним, был объявлен в марте 1921 г. декретом ВЦИК на основании решения X съезда РКП (б) и под явным впечатлением тамбовского опыта.

Свою «лепту» внесла и природа. С началом весенних полевых работ численность повстанческой армии снизилась вдвое. Крестьяне вернулись к наделам, которые им вроде бы гарантировал большевистский Декрет о земле 1917 года. Тем более что весной 1921-го большевики объявили амнистию рядовым мятежникам — при условии сдачи оружия и сообщения органам ЧК о местонахождении «главарей банд».

Одновременно работал и «кнут». После того как «антоновцы» проигнорировали ультиматум командующего Владимира Антонова-Овсеенко и до 12 апреля не сдались, Москва поручила ликвидацию мятежа Михаилу Тухачевскому. Недавнему неудавшемуся покорителю Варшавы была поставлена задача: подавить «белоэсеровский мятеж» за месяц.

В мае РККА развернула массированное наступление. В пользу красных говорило то, что командующий Объединённой армией Токмаков погиб в бою ещё в феврале 1921-го. В апреле был убит глава воронежских повстанцев, командующий 3-й антоновской армией Иван Колесников.

Красные кавалерийские бригады, 15-я Сибирская кавбригада и другие части под общим командованием Иеронима Уборевича в конце мая — начале июня разгромили 2-ю армию полковника Богуславского и другие крупные соединения повстанцев. Завершая операцию, тыловые войска Григория Котовского рассеяли оставшиеся полки мятежников.

12 июня 1921 года командующий Тухачевский издал приказ под грифом «секретно», гласивший:

«Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось».

Красноармейцы использовали артиллерию с хлором и его смесью с фосгеном и несколько раз выбивали повстанцев из укрытий (хотя летальное газовое оружие применялось всё же лишь от случая к случаю).

Судьба проигравших и победителей

Параллельно устраивались массовые репрессии против семей повстанцев: за отказ сообщать о местонахождении партизан людей арестовывали и расстреливали как «изгоев», в селах вводили заложничество.

«Без расстрелов ничего не получается», — прямо признавался Тухачевский в штабе. К середине июня более 5 тыс. человек было взято в заложники, десятки сёл считались «зоной особого режима» — сгонялось всё мужское население, вершились внеплановые расстрелы селян, уличённых в симпатиях к повстанцам.

Всего в ходе операций летом 1921 года государство задействовало до 55 тысяч красноармейцев, вооружённых бронепоездами и авиацией. К концу лета восстание было практически подавлено. Остатки 1-й повстанческой армии ушли на Дон (где их вскоре переловили), и даже Александр Антонов с несколькими приближенными скрывался в лесах до июня 1922 года, но в итоге был обнаружен чекистами и погиб в перестрелке.

Поражение восстания далось большой кровью: безвозвратные потери крестьянских семей Тамбовской губернии составили десятки тысяч душ. Боевые потери РККА превышали 5 тысяч при 15 тысячах убитых в боях повстанцев.

Количество осуждённых в различное время по подозрению в участии или поддержке «кулацкого мятежа» достигает 250 тысяч.

Руководители восстания погибли, но история не пощадила и победителей. В 1925 году при загадочных обстоятельствах был убит Котовский. В 1937 году по сфабрикованному «делу антисоветской троцкистской военной организации» осуждены и расстреляны Тухачевский и его ближайший соратник Уборевич, а в 1938-м — один из ключевых участников Октябрьской революции Антонов-Овсеенко.

Тем не менее именно после Тамбовского восстания (к которому можно добавить Кронштадтский мятеж «крестьян в матросских бушлатах») русскому «сеятелю и хранителю» дали небольшую передышку и возможность поработать на своей земле — до коллективизации.