Верховный суд признал нож допустимым средством самозащиты при нападении с дубинками. К такому выводу высшая инстанция пришла, изучая дело жителя Магнитогорска Зульфана Азнабаева, осужденного более чем на десяток лет за умышленное убийство.

Иван Шилов ИА Регнум

Вердикт был вынесен еще 16 июля, однако имя подсудимого стало известно лишь 7 августа.

«Судебная коллегия Верховного суда определила: апелляционный приговор Челябинского областного суда и кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции в отношении Азнабаева Зульфана Фаритовича отменить, уголовное дело передать на новое апелляционное рассмотрение в судебную коллегию по уголовным делам Челябинского областного суда», — гласит приговор.

Азнабаева освободили из-под стражи в зале суда.

Самозваные коллекторы

По словам адвоката подсудимого Евгения Кайгузина, Зульфан — обычный россиянин, занимался сборкой мебели и другим мелким бизнесом.

Как сказано в приговоре, 13 ноября 2022 года двое знакомых пришли в азнабаевскую квартиру, требуя денег. «Пришли явно не с добрыми намерениями, потому что один из потерпевших принес резиновую палку, — рассказывает ИА Регнум Кайгузин. — То есть они изначально шли туда, чтобы причинить вред моему подзащитному. Зашли без разрешения — ворвались. Начали угрожать, применили насилие. Да, у них был конфликт. Гости считали, что Азнабаев должен им денег, но мой подзащитный так не думал».

Как говорится в деле, гости избили хозяина резиновой дубинкой, сломав ему палец. Когда за Азнабаева вступился его друг, оказавшийся в квартире, удары посыпались и на него. Тогда Азнабаев схватил кухонный нож и «причинил телесные повреждения».

Один из нападавших был убит, другой — тяжело ранен.

Колебания Фемиды

Орджоникидзевский районный суд Магнитогорска согласился с тем, что мужчина защищал себя, но счел, что пределы обороны были превышены. Кроме того, выяснилось, что осенью 2020 года он уже попадал под суд — за хранение наркотиков и тогда отделался условным сроком. В этот раз подсудимому дали шесть месяцев колонии-поселения.

В начале 2024 года областной суд отменил приговор как слишком мягкий. Азнабаева признали виновным в убийстве, покушении на убийство и дали 11 лет строгого режима. По мнению челябинских судей, к тому моменту, когда Зульфан напал на гостей, конфликт был исчерпан, хозяина квартиры уже не били, а значит, оснований применять нож не было,

Верховный суд же в своем вердикте от 16 июля возражает: у хозяина квартиры были все основания опасаться продолжения конфликта, поскольку гости не покидали её и продолжали демонстрировать дубинку. Если окончание посягательства «не было очевидным для обороняющегося», он вправе применить средства самообороны.

«Успех в Верховном суде еще не значит, что битва окончена, — предупреждает Кайгузин. — Теоретически его снова могут взять под стражу. Такое бывает. Но, думаю, все-таки теперь разберутся. Ведь Верховный суд указал на недостатки, которые были допущены при вынесении апелляционного приговора».

«Мог розочкой зарезать»

Похожие трагедии в стране происходят регулярно.

Большой резонанс вызвала недавняя ночная драка в Крыму. 25 июля в Евпатории пьяный мужчина напал на двух парней и девушку, придравшись к их «неформальному» внешнему виду. Девушка применила перцовый баллончик, а один из неформалов пырнул нападавшего ножом. Удар оказался смертельным.

Позднее выяснилось, что нападавший — 33-летний житель Джанкоя Эреджеп — поддерживал сторонников радикального ислама. Против 22-летнего неформала Кирилла (имя изменено) возбудили дело об убийстве и поместили в СИЗО. Как рассказала ИА Регнум его невеста Алиса (имя изменено), ее парень защищался.

«Кирилл думал, что этот мужчина на нас нападёт, может меня этой бутылкой по голове ударить или розочкой зарезать. Но он не хотел никого убивать», — сказала Алиса.

Девушке вторит и адвокат задержанного Роман Лычков.

По его словам, вся надежда на то, что следствие будет рассматривать произошедшее как превышение пределов необходимой обороны, а не как умышленное убийство. «В действиях подзащитного однозначно не было такого умысла», — объяснил ИА Регнум Лычков.

Позже выяснилось, что в телефоне задержанного содержалась информация, ставшая причиной для возбуждения еще одного уголовного дела — о реабилитации нацизма. Но это, как говорится, уже другая история, и вовсе не отменяет того, что Кирилл мог решить, что ему и его девушке угрожала опасность и пытался защититься.

С машинистом столичной подземки Юрием в декабре 2023 года тоже случился инцидент, в котором пришлось применить перцовый баллончик. Он шел по платформе и увидел двух подростков. По манере поведения ему показалось, что это не москвичи, а приезжие с Кавказа.

«Когда я проходил, с их стороны мне под ноги полетел плевок. Я сделал замечание. «Тебе что-то не нравится?» — сразу «набычились» подростки. Один ударил меня кулаком в плечо, другой приблизился и начал угрожать. Тогда я распылил газ из баллончика. Они убежали. Я набрал номер полиции и сообщил приметы нападавших», — рассказывает Юрий в интервью ИА Регнум.

Он был уверен, что инцидент окончен, но в феврале ему позвонили и сообщили о возбуждении дела. Но не в отношении дебоширов, а против него самого. «Судя по всему, родители этих подростков начали ходить по кабинетам и хлопотать, чтобы меня привлекли за хулиганство», — подозревает машинист.

Так Юрий сам стал подследственным. Однако дело быстро привлекло внимание общественников: руководству СК посыпались депутатские запросы и призывы из СПЧ, и председатель СК Александр Бастрыкин поручил дело прекратить.

Обороняться можно — но теоретически

Причиной таких перекосов в трактовке самозащиты эксперты называют особенности правоохранительной системы, в которой работа конкретного сотрудника оценивается по количеству раскрытых им дел. Многие из-за этого в своей работе идут по пути наименьшего сопротивления, убежден Владимир Михалевич, генерал-майор полиции в отставке, член президиума «Офицеров России».

«В случае превышения пределов самообороны полицейский как бы получает готовое раскрытое преступление. Никаких трудов, долго думать не надо. Вот он — якобы убийца, а вот потерпевший. Можно быстро оформить все бумаги и отправить дело в суд», — объясняет ИА Регнум Михалевич.

Неслучайно и Азнабаева, говорит он, обвинили не в превышении пределов обороны, а сразу в «мокрухе».

«Раскрыть убийство — это круто для отчетности, понимаете? Некоторые прокуроры тоже идут по такому пути, и судьи. И все довольны, кроме потерпевшего, который просто защищал себя или свою семью», — возмущается генерал.

Через неделю после вердикта Верховного суда, 22 июля, та же проблема оказалась на повестке СПЧ — на совещании с участием председателя Совета Валерия Фадеева.

Выступавший на совещании адвокат Игорь Баранов посетовал, что право на самозащиту в стране действует, по сути, лишь формально. Занимавший когда-то сам руководящие должности в прокуратуре и Следственном комитете, Баранов видит обвинительный уклон в работе бывших коллег.

«Нам кажется, что следствие часто применяет максимально тяжкую квалификацию действий тех, кто защищался. Причины? Иногда должностные лица опасаются, что про них плохо подумают, если они проявят мягкость. Что обвинят потом в коррупции, халатности либо в некомпетентности», — перечисляет в интервью ИА Регнум Баранов.

Проблема именно в следователях, потому что суды, наоборот, часто смягчают квалификацию, переводят «умышленные действия» в необходимую оборону, считает адвокат.

Реформировать следствие

«Вместе с членом президиума СПЧ Кириллом Кабановым мы предложили такое новшество — обязать проводить в таких случаях аналог комплексной судебной экспертизы. То есть не меньше трех специалистов — медик, психиатр, криминалист, — должны ответить на все ключевые вопросы об обстоятельствах самообороны, включая психологическое состояние человека, который подвергся нападению», — пояснил Баранов.

По нынешним правилам следствие проводит короткую экспертизу с одним простым вопросом: вменяем подозреваемый или нет. По мнению адвоката, эксперты должны еще оценить, как человек воспринимал ситуацию, насколько она была психотравмирующей, могла ли жертва нападения соотнести уровень угрозы со способами защиты, которые она решила применить.

Члены СПЧ во главе с Фадеевым решили созвать расширенное заседание Совета с участием судейского корпуса и профильных ведомств, а также включить этот вопрос в доклад, который ежегодно готовится на имя главы государства. Пока же создана рабочая группа, которая к концу августа планирует представить свои предложения.

В России система права не прецедентная, поэтому нижестоящие суды не обязаны следовать вердикту Верховного суда, говорит в Баранов.

«Даже в деле жителя Магнитогорска мы видим, что у разных инстанций было разное мнение. Лично я считаю, что Верховный суд принял абсолютно правильное решение: это была самооборона. Может, человек и превысил ее пределы, но это произошло как раз таки в психотравмирующей ситуации. Когда у вас на принятие решения несколько секунд, вы зачастую не сможете адекватно оценить уровень угрозы», — поясняет адвокат.

Оправданные за самооборону

Дело Зульфана Азнабаева, несмотря на вердикт ВС, пока не окончено. Однако случаи, когда люди, убившие при обороне напавших на них преступников, были полностью оправданы, хоть и редки, но всё же случаются.

Зимой 2016 года в той же самой Челябинской области на дом Александра Григорьева напали пятеро пьяных преступников.

У одного из нападавших был нож, у другого — палка, которую он сломал о голову Григорьева. После удара Александр смог доползти до оружейного сейфа. Четверых он застрелил, пятого ранил. Следователи завели дело об убийстве, отправив мужчину под стражу. Дело тоже стало резонансным, после чего Бастрыкин распорядился челябинца отпустить, а дело — закрыть.

В 2022 году Григорьев был мобилизован на СВО, в мае этого года он погиб.

Осенью 2021 года Тверской областной суд реабилитировал Александра Зобенкова — тот с ножом в руках противостоял группе людей, ворвавшихся к нему на участок и избивших его жену и родственников палками. В итоге Зобенков оказался на скамье подсудимых по обвинению в тройном убийстве. По мнению следователей, подсудимый мог просто убежать, а потому в резне не было необходимости.

Но, по версии Зобенкова, защита с помощью ножа была единственным шансом спасти семью и близких — и в итоге суд принял его сторону.