С певицей, видеоблогером, актрисой, телеведущей и гламурной красавицей Валей Карнавал (пятое место в списке самых высокооплачиваемых тиктокеров от Forbes) случилась неприятная история.

Иван Шилов ИА Регнум

В раздевалке спортзала её тайком сняли на телефон в тот самый момент, когда она полностью разоблачилась перед товарками. Сняли голой возле душевой кабинки!

И ещё неприятнее, что была история с шантажом, требованием денег и угрозой выложить фотографии и видео в сеть.

Гештальты настежь

Преступно-детективная часть сюжета закончилась победой справедливости. На лиходеев — девушку, тайком сделавшей снимок, и её бойфренда, который решил на этом заработать, завели уголовное дело.

А вот этический и психологический гештальты для Карнавал не закрыты — певица недавно пожаловалась своим подписчикам, что не может больше ходить в спортзал, так как чувствует себя незащищенной.

Вся эта коллизия уже не то чтоб новость, она везде рассказана, да не обдумана. И мы хотели бы сделать разбор этой маленькой драмы, потому что в ней заключено столько тем, поворотов и ответвлений сюжета, что на наших глазах вырастает и складывается маленькая энциклопедия современной прикладной этики.

Первый пласт сюжета — конец приватности. Никто из нас не застрахован от того, чтобы попасться на глазок чужой видеокамеры.

Разумеется, есть дорогие специальные места для публичных людей, где фото — и видеосъемка тотально запрещены и технически трудноосуществимы — ВИП-зоны, особые клубные территории, но каждый ли из нас может защититься этом простым и древним способом, описанным восклицанием шекспировского Шейлока «мой кошелек — мой меч и щит»?

Вот даже Валя Карнавал занималась в среднестатусном зале, где не предусмотрена строгая защита — а её доходы, скажем прямо, выше доходов приблизительно 95 процентов российского населения.

Каждый из нас может быть замечен и пойман (фотоохота!) чужим нажатием кнопки в мучительной, тяжёлый или нелепый момент жизни, в некрасивом положении, в любом измененном состоянии — если и не ради шантажа, так ради шутки, прикола, интереса, просто случайно, как фон или во время фиксации того или иного происшествия: мы больше не хозяева своим фотографическим двойникам.

Можно ли спрятаться от всевидящего ока чужого телефона? За дверью дома пока да. В общественном пространстве — увы, нет.

Каждый день в мире делается фотографий больше, чем за 170 лет (почти два века) существования фотографии вообще — с 1826 года, когда впервые был «снят» вид из окна, до 1998-го, в котором молодой изобретатель Филипп Кан впервые соединил телефон с фотокамерой и сделал фотографию свой новорожденной дочери.

Снимков в Мировой сети — триллионы. Если раньше человеку приходилось предпринять усилия, чтобы попасть в фокус фотосъёмки, теперь нужно прилагать значительно больше труда, чтобы в него не попасть.

А возможно ли представить себе такую идеальную ситуацию, чтоб хотя бы в особых местах, где человек предсказуемо может быть не в авантаже, — в тех же спортзалах или бассейнах — сам собой возник и вырос если не законодательный, то моральный запрет на фиксацию себя, соседа и/или окружающего ландшафта?

Конец приватности

Морально-этические нормы же растут и меняются вместе с изменением повседневности? Любая, кроме профессиональной, съемка в больницах уже стала осуждаемой.

Сама философия времени против нашей щепетильности.

Зачем тогда и в спортзал-то ходить, если не делать селфи? А в бассейне как без фоточки? А если на заднем плане толстуха хлопается пузом в выходящий из берегов лягушатник — так и вообще муа-хаха.

Для многих постоянный селфинг и фиксация любых впечатлений — это не просто необходимость (иной раз чуть ли не болезненная), но бизнес. Великое слово — бизнес! Меня поразило в самое сердце одно логичное суждение о «катастрофических селфи».

Это печальное явление — так называют самофотографирование в опасных местах, приведшее к гибели. Над обрывом, над пропастью, на краю крыши, в опасных заброшках, да просто в особо лихих уголках туристических троп — где красота и драйв.

Катастрофические селфи осуждаемы. Общество к ним относится как к крайней форме нелепого каприза; погибших вносят в списки Дарвиновской премии (присуждается за бессмысленную смерть в причудливых обстоятельствах). Но появляются и другие голоса.

Вот и я с упавшим сердцем обнаружила логику в вопросе известного социолога: с чего же — бессмысленную? Ведение соцсетей — бизнес. Это деньги, а в удачных случаях — миллионные бизнесы. Рискующий ради удачного кадра селфингист с этой точки зрения не отличается от акробата в цирке, каскадера, коммерческого альпиниста, даже и монтажника-высотника.

Эти люди — работают. Просто общество еще не способно воспринять селфи как род профессиональной деятельности.

Так что с концом приватности, очевидно, следует просто сжиться — и посмотреть, какая система этических сдержек и противовесов возникнет на этом поле после многочисленных споров и судебных прецедентов. Но история с Валей Карнавал имеет ещё несколько поворотов.

Нагота, полуобнаженка, сестринство, братство и будущее

Итак, она пожаловалась в соцсетях на то, что её оскорбили этой съёмкой (о шантаже мы не говорим, это безусловное зло, но у нее — отдельная обида на несанкционированную съёмку) — и неожиданно не получила абсолютной поддержки.

Часть высказываний ее хейтеров базировалась на простой тезе: как может так оскорбиться на «голую» съёмку девушка, которая и на самолично срежиссированных и выложенных в своей соцсети фотографиях никогда полностью одетой не бывает? Это как если бы Бьянка Цензори (фотомодель, жена рэпера Канье Уэста, известная своими «голыми нарядами». — Прим. ред.) выразила возмущение тем, что публика застала её без юбки, в одних колготках.

Но эта обида как раз максимально понятна. Есть огромная разница в понятиях «полуобнаженная красавица» и «голая женщина». В одном случае — победительница, в другом — жертва.

Культуролог и критик Камилла Палья писала, что загар и мускулатура — это доспехи современного воина, а специально отточенная и поданная женская красота — сама по себе защита и оружие (почти как кошелёк — «и меч, и щит»). И инструмент продаж, разумеется. Оказаться голой в бане, а не полуобнаженной на пляже для профессиональной красавицы — а Валя Карнавал именно ею и является — означает не только ощущение полной безоружности, но и коммерческий провал.

И тут же наплывает ещё один сюжет: Валю Карнавал обидели изначально (тайком сняли) и осудили после признания сестры по полу — женщины. А она и не думала, что ее предадут свои.

«Знаете, каждый раз, когда я заходила в раздевалку, — так пожаловалась своей аудитории Валя, — я переживала, но думала, что тут безопасно, тут женское коммьюнити, тут женская солидарность. Мы друг другу поправим короны, друг друга защитим. Но как оказалось, хватило трех секунд! Ситуация полный отстой».

Чрезвычайно интересное высказывание! Валя Карнавал — девушка из сельской местности возле Ростова-на-Дону, выросшая в небогатой семье. В своих интервью она жаловалась на травлю в школе и на то, что ей пришлось уйти из колледжа сервиса и туризма по причине разногласий с преподавателями и девочками-одногруппницами.

Она прошла суровую школу дебютантки в Москве, которая предполагает позиционные войны с заклятыми подружками за ресурсные места кормления.

У неё внешность Одри Хепберн на минималках — одно из тех трогательных лиц с бемби-глазами и большим ртом (правда, рот теперь у всех красавиц повышенного калибра), которые так трогает мужские сердца и так раздражают женское здравомыслие. И если такая девушка, как Валя Карнавал, до самых недавних пор верила в сестринство, то, должна вам сказать, новое время действительно идёт к женской сплоченности. И это тоже часть современной этической трансформации.

Но — почему Валя могла верить в женское братство? Еще один поворот. Потому что у красотки с прекрасными надувными сиськами и 35 млн подписчиков с социальных сетях (а еще у нее 1,7 млрд лайков!) аудитория преимущественно не мужская, а женская! Вернее — подростковая.

Валя — одна из воплощенных надежд девочек из глубинной России на красоту и счастье.

И это, пожалуй, важный момент — будущее сейчас продается лучше, чем секс.

Так что давайте пожелаем Вале Карнавал утешиться и поддержим ее тяжелым старомодным женским мнением: не расстраивайся, девочка.

Будущее, такое будущее, оно пока только обретает свои границы и невольно нарушает чужие.