«Мне нужна моя Звезда». Поставлена последняя точка в штурме Рейхстага

Президент Владимир Путин 17 июля подписал указ о награждении званием Героя России. Появление таких документов не редкость, особенно с началом СВО. Но в данном случае награда нашла героя через 80 лет. Высший знак отличия посмертно получил Алексей Берест — командир боевой группы 150-й стрелковой дивизии, 30 апреля 1945 года бравшей Рейхстаг. Под началом лейтенанта Береста служили сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария, водрузившие Знамя Победы. Оба бойца в 1946-м получили звёзды Героев Советского Союза. Но почему награда не досталась Бересту?

Прежде чем ответить на этот вопрос, напомним о хронологии и контексте событий. В финале Берлинской наступательной операции, к концу апреля 1945 года, части 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта заняли район Моабит в центре Берлина, на северном берегу реки Шпрее.

Красная армия вплотную приблизилась к средоточию административных зданий, превращённых нацистами в укрепления, оборудованные для долгой обороны, — штаб-квартире МВД, посольству Швейцарии и зданию парламента — Рейхстагу.

Среди участников самых тяжёлых боёв последних дней войны был и лейтенант Алексей Прокофьевич Берест, которому в марте 1945-го исполнилось 24 года. Уроженец села Горяйстовка Харьковской губернии (сейчас — в Ахтырском районе Сумской области), он был образцовым «человеком новой формации» — сирота-детдомовец, тракторист, работник Харьковского паровозостроительного завода. В Красную армию записался добровольцем в 1939-м, участвовал в советско-финской войне, прошёл Великую Отечественную от звонка до звонка, дослужившись от рядового до лейтенанта, зама комбата по политической части.

28 апреля командующий 79-м корпусом генерал-майор Семён Перевёрткин поставил задачу: силами бойцов 150-й, 171-й и 207-й стрелковых дивизий выбить противника из Рейхстага. Через два дня после тяжелейших боёв и под прикрытием артиллерии бойцы стрелковых частей приблизились к парадному входу в здание. Первое Красное знамя было водружено у одной из колонн близ лестницы этого входа.

Командир 150-й дивизии Василий Шатилов позже вспоминал:

«Разбросанные по площади фигуры людей поднимались, пробегали, падали, снова поднимались или же оставались недвижимыми. И все они стягивались, словно к двум полюсам магнита, к парадному входу и к юго-западному углу здания, за которым находился… депутатский вход. Я видел, как над ступенями у правой колонны вдруг зарделось алым пятнышком Знамя».

Этот, первый флаг у входа в Рейхстаг, 30 апреля в 14 ч. 25 минут установили рядовой Григорий Булатов и лейтенант Рахимжан Кошкарбаев. В эти же часы группа бойцов прорвалась через пролом в северо-западной стене здания (пробитый сапёрами 171-й дивизии).

Во многих источниках приводится свидетельство участника штурма Александра Бессараба — в конце войны майора, командира 420-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона. По его словам, бойцы-пехотинцы брали с собой небольшие красные флажки или куски красной материи, которые вывешивали, обозначая взятые этажи Рейхстага.

Многочисленные свидетельства фронтовиков описывают ожесточённые перестрелки на каждом из лестничных пролётов, заваленных обломками и стеклом, осыпавшимся из пробитого купола. Нескольким группам бойцов удалось выбить врага с крыши здания. По ряду свидетельств, на крыше, но не на самой высокой точке, были установлены три красных знамени, которые были сбиты в ночь с 29 на 30 апреля, когда по зданию работала дальнобойная немецкая артиллерия. Тогда же был разрушен купол Рейхстага, от которого остался только каркас.

Ещё 30 апреля командир 756-го стрелкового полка 150-й Идрицкой дивизии полковник Фёдор Зинченко поставил задачу замполиту одного из батальонов лейтенанту Бересту возглавить группу знаменосцев, которой поручено водружение штурмового флага дивизии на максимально возможно высокой точке здания. Бересту были «приданы» бойцы Егоров и Кантария.

Крыша находилась под постоянным прямым обстрелом противника. Егоров и Кантария залегли под одной из статуй на восточном фронтоне здания (хорошо знакомых по хрестоматийному фото Евгения Халдея) и не могли выбраться в течение трёх часов, пока не подошли бойцы стрелковой роты старшего сержанта Ильи Сьянова, прикрывавших знаменосцев…

В донесении командующего 3-й ударной армии генерал-полковника Василия Кузнецова в главполитуправление Красной армии от 2 июля 1945-го излагалась следующая версия:

«30 апреля 1945 года в 14:25 бойцы роты старшего сержанта Сьянова с боями прорвались по лестнице на крышу здания и достигли купола рейхстага. Отважные воины коммунист лейтенант Берест, комсомолец красноармеец Егоров и беспартийный младший сержант Кантария установили знамя, над зданием германского парламента взвился гордый флаг Советского Союза — символ нашей великой победы».

На деле — судя по воспоминаниям участников штурма — всё обстояло иначе.

«Не полностью выполнили приказ»

Не в 14:25, а около 22 часов 30 апреля, Егоров и Кантария, которых прикрывал их командир Берест, закрепили штурмовой флаг 150-й стрелковой Идрицкой дивизии на конной скульптуре Вильгельма I на восточном фронтоне.

Осколки разбитого стекла впились им в ладони — казалось бы, после ранения руки можно было бы вылечить, но Егоров и Кантария отказались от операции, храня на руках свои шрамы как память о штурме Берлина. «У них изо рта, из ушей, из носа текла кровь, а руки представляли собой кровавое месиво», — описывал состояние героев военный корреспондент Лазарь Маграчев.

Но задача, поставленная полковником Зинченко, была иной — установить его выше, на каркасе купола. Бои в здании и обстрел снаружи продолжались. В ряде публикаций говорилось, что в ночь с 1 на 2 мая лейтенант Берест, переодевшись в форму полковника Красной армии, вёл переговоры о сдаче с остатками гарнизона Рейхстага.

Судя по воспоминаниям полковника Зинченко, 2 мая, после подавления сопротивления немцев в здании, он вызвал Егорова и Кантарию и поручил «довыполнить» приказ. Вместе с двумя сержантами он поднялся по одной из сильно повреждённых лестниц, ведших к куполу. Далее, по словам Зинченко, дело обстояло так:

«Ну что же, товарищи дорогие, — обратился я к своим спутникам. — Тридцатого апреля вы не полностью выполнили мой приказ. Знамя-то установили не на куполе. Довыполнить!..— Есть, товарищ полковник, довыполнить приказ, — бодро ответили Егоров и Кантария. И через несколько минут Знамя уже развевалось над куполом…»

Уже 3 мая 1945 года сделанные выдающимся фотографом Халдеем фотографии пылающего Рейхстага с советским флагом появились на страницах газеты «Правда», став одним из самых узнаваемых образов Победы в Великой Отечественной войне.

Проклятие маршала Жукова

После капитуляции Третьего рейха высокая комиссия разбиралась — бойцы какой из штурмовавших Рейхстаг дивизий первыми достигли крыши имперского сейма. По результатам июльского доклада в Главполитупр Красной армии, сержант Егоров и младший сержант Кантария были представлены к высшей награде — званию Героя Советского Союза — и действительно получили её (они были удостоены медали «Золотая Звезда» 8 мая 1946 года).

Лейтенант Алексей Берест тоже был представлен к награде 3 августа 1946 года. Однако спустя пару недель вместо ордена Ленина со звездой Героя ему вручили орден Красного Знамени. Оттого-то появилось и недоумение потомков и историков.

Дочери сержанта Егорова — Ирине Дорожкиной — рассказывали, что знаменосцы даже пытались передать командиру свои «Звезды», проявляя таким образом солидарность. «Ребята снимали звезды и отдавали Бересту. Но он отвечал: «Мне нужна своя», — вспоминала она.

Почему же комиссия обделила героя? Версий было много.

И здесь сошлись три обстоятельства. Во-первых, он был партийным военным — замполитом, а это означало, что на уровне дивизии его заслуги оценивали иначе. Как сообщает архив «Российской газеты», копия наградных документов свидетельствует: «Лейтенант был представлен к званию Героя вместе с Егоровым и Кантарией… Но поскольку Берест был замполитом, его судьбу решали на уровне дивизии. Там снизили награду до ордена Красного Знамени. Коллеги из политотдела считали: если ты коммунист, твоя обязанность — организовать водружение [Знамени]».

Проще говоря, соратники-партийцы думали, что для коммуниста-разведчика подобный подвиг — обязанность, и потому он якобы должен был получить более скромную награду. Историк Юрий Галкин называет этот аргумент «проклятием маршала Жукова» — намеком на формальное отношение высшего командования, но документально подтверждено именно снижение в наградном листе.

Во-вторых, спустя годы советская власть не особенно горевала о переоценке истории. «Официальный ответ был — историю переписывать не будем, документы засекречены», — вспоминает дочь Егорова. То есть объяснение сводилось к секретности и «не трогать прежние решения». Только теперь, после распада СССР и возвращения архивов, стало известно, что Берест был изначально представлен к высшей награде, но решение за ним не закрепили.

Более того, его демобилизовали в 1948 году за «аморальное поведение». Что это за пятно на репутации, испортившее биографию героического офицера?

Уволен за любовь, осуждён, оправдан

В официальных документах упоминается двоежёнство. Протоколы дознания от 11 августа 1948 года свидетельствовали: лейтенант Берест, находясь в зарегистрированном браке с гражданкой Котенко Еленой Акимовной с 16.09.1939, не расторгнув этого брака, вступил во второй брак с гражданкой Евсеевой Людмилой Фёдоровной 08.01.1946. Суд чести младшего офицерского состава при Отделе связи Черноморского флота счёл это поступком, позорящим честь военнослужащего. Из контекста можно понять, что речь идёт не о супружеской измене, а о том, что Берест пренебрёг бракоразводными процедурами. Проступок, но не самый тяжкий.

Однако в характеристике, которую дал непосредственный командир Береста, лейтенанту инкриминировали ещё и выпивки с подчинёнными, публичные жалобы на тяжёлое материальное положение младших офицеров и главное — отказ посещать Университет марксизма-ленинизма.

Уволенный со службы Берест уехал на родину второй жены Людмилы — в село Покровское Неклиновского района Ростовской области. И здесь бывшего офицера с «пятном» на репутации вновь постигло несчастье. В Неклинове Берест работал директором районного отделения кинофикации. Обнаружилась пропажа имущества, и, вопреки показаниям свидетелей, хищение повесили на директора. В апреле 1953 года Алексея Прокофьевича осудили на 10 лет. Но по амнистии в связи со смертью Иосифа Сталина срок «скостили» вдвое — до пяти лет. Вышел условно-досрочно, не отсидев и трёх.

Честь Береста была восстановлена уже во время оттепели — в начале 1960-х он как невиновный в хищении был полностью реабилитирован и восстановлен в партии.

Но Героя ему так и не дали, и командир Егорова и Кантарии так и остался в тени. Работал Алексей Прокофьевич на простых, незаметных должностях: экспедитором на базе снабжения, замом заведующего столовой, слесарем в котельной домоуправления, грузчиком на Ростовской кондитерской фабрике…

Его извлекли из небытия писатель-фронтовик Василий Субботин, опубликовавший в 1960-м документальный рассказ «Полковник» Берест», и другой литератор — участник войны, узник нацистских концлагерей Игорь Бондаренко, чей очерк в 1961-м опубликовал журнал «Дон». Но официальную позицию переломить не удалось — Береста так и не причислили к «лику» героев наряду с Егоровым и Кантарией.

Но водружение знамени над поверженным Рейхстагом было не последним его подвигом. 3 ноября 1970 года шофёр Ростовской кондитерской фабрики Алексей Берест погиб геройской смертью.

«Негерой», пожертвовавший жизнью

Людмила Берестова вспоминала в одном из интервью: в этот день Алексей Прокофьевич обещал забрать из детского сада внука Алёшу.

«3 ноября вечером я была дома с дочерью Ирой. Вдруг прибежала соседка со второго этажа, за руку Лешеньку. Он и говорит: «А папу поезд зарезал». Дедушку Лёшу он всегда называл папой…», — рассказывала вдова героя.

По словам Людмилы Фёдоровны, трагедия произошла на железнодорожных путях в промзоне «Ростсельмаша». У переезда образовалась толпа — ждали проходящий состав. Вдруг раздался крик ужаса: на рельсы упала маленькая девочка.

Очевидцы утверждали, что её нечаянно толкнул пьяный отец. Алексей Берест, оставив Лёшу на попечение стоявших рядом людей, бросился спасать чужого ребёнка. Он успел выхватить девочку из-под колёс мчавшегося локомотива, но последние секунды перед торможением поезда оказались роковыми — Алексей Фёдорович погиб.

Но следующая часть в рассказе вдовы выглядит «темновато»: по её словам, спасённую Берестом девочку так и «не стали искать», и ни её родственники, ни она сама, став взрослой, не нашла семью своего спасителя.

Как бы то ни было, «умер Алексей Берест как герой», рассказывает Дорожкина, отмечая, что для Алексея Прокофьевича личной славы не требовалось — он считал свой подвиг состоявшимся сам по себе.

Восстановление памяти

Уже в наши дни историю обойдённого советской властью героя штурма Рейхстага решили сделать предметом политической спекуляции на Украине. В 2005 году, с приходом к власти националиста Виктора Ющенко, «оранжевая» власть решила вспомнить об Алексее Бересте и присудить ему звание Героя Украины.

Есть большое сомнение в том, что это было продиктовано стремлением восстановить справедливость в отношении офицера, участника решающего удара по немецкому нацизму. Ведь тот же Ющенко в 2007-м присудил то же звание Героя Украины главкому УПА* Роману Шухевичу, который успел послужить и гитлеровцам, а в 2010-м той же «чести» был удостоен Степан Бандера.

Солдата и офицера Красной армии, который прошёл всю Великую Отечественную, хотели представить как некий пример якобы дискриминации украинцев «москалями». Но власти, считающей героями бандеровских карателей, не удалось «приватизировать» героя, сражавшегося за нашу общую родину.

За то, чтобы командира Егорова и Кантарии признали Героем России — правопреемницы Советского Союза, десятилетиями боролись историки, журналисты и краеведы.

У проходной завода «Ростсельмаш», где погиб Берест, установлена мемориальная доска, на территории завода установлен бюст героя. Именем Алексея Береста названа улица в Первомайском районе Ростова-на-Дону.

В 2010-15 годах командира знаменосцев увековечили в Ростове, Волгограде-Сталинграде, городе воинской славы Малгобек (Ингушетия) и в городе-герое Москве. Ещё в 2010-м при участии президента Владимира Путина на Поклонной горе был открыт монумент «В борьбе против фашизма мы были вместе». В той его части, которая посвящена штурму Рейхстага, присутствует и изображение лейтенанта Алексея Береста.

Наконец, историческая память восстановлена окончательно: герой войны обрёл подобающую ему награду через 80 лет после Победы и почти через 55 лет после смерти.

*УПА признана экстремистской организацией и запрещена на территории России.