27 июня в Минске состоялось заседание Высшего Евразийского экономического совета. То есть, проще говоря, встреча глав государств Евразийского экономического союза — ключевой интеграционной структуры постсоветского пространства, куда вместе с Россией и Белоруссией входят Армения, Казахстан и Киргизия.

РИА Новости/Сергей Бобылев

По завершении саммита президент России Владимир Путин ответил на вопросы журналистов. И касались они как самой организации, так и других, не менее актуальных аспектов российской внешней политики.

Так, президент высоко оценил работу ЕАЭС. «Главный интегральный показатель эффективности работы экономик — это темп роста экономики», — заявил он. И, по его словам, темпы роста в ЕАЭС выше среднемировых (более 4% против 3,3%).

«Это в том числе, не в последнюю очередь результат нашей совместной работы, поскольку смысл её заключается в том, чтобы снимать торговые и другие различные в сфере экономики барьеры для совместной работы. Это, без всяких преувеличений, кратно увеличивает возможности роста экономики», — заявил он.

При этом возможности роста увеличиваются без какого-либо центрального управления, которое, например, существует в Евросоюзе. Еще недавно считалось, что такая интеграционная модель, построенная на делегировании части суверенитета наднациональному центру, является образцовой, к ней нужно стремиться.

Однако сейчас, когда никем не избранная Еврокомиссия действует в ущерб интересам национальных государств, так не думают. Сейчас, в эпоху перехода к многополярному миру, нужны интеграционные структуры, которые построены по совершенно иному принципу.

«Создается альтернативный центр, в котором все страны и нет никаких доминирующих повесток над ними. Они могут как равные партнеры участвовать в совместных программах развития — это и называется «устойчивое развитие», когда все равны», — говорит специальный представитель президента России Борис Титов.

И ЕАЭС, построенный на таком принципе, уже доказал полезность для России. Он дал Москве не только дополнительные рынки сбыта, но и транзитные варианты выхода к внешним партнерам.

«В условиях СВО и санкционной войны против нас ЕАЭС оказался сверхэффективным инструментом обхода санкций, особенно на начальном этапе. Как по военным и околовоенным товарам, так и по поставкам российских товаров на внешние рынки с использованием обходных путей», — объясняет ИА Регнум глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.

И сейчас ряд стран — членов ЕАЭС призывают к выстраиванию новых путей. «Нужно развивать транспортно-логистическую сеть ЕАЭС, чтобы объединение могло позиционировать себя как глобальный транзитный хаб», — говорит президент Белоруссии Александр Лукашенко.

Что же касается тех, куда для России сейчас путь заказан — то есть Европы, то Москва испытывает к ней чувство жалости. Именно жалости (возможно, напополам с брезгливостью), а не страха, чего Евросоюз сейчас хотел бы добиться своими санкционными пакетами.

По словам Владимира Путина, своими санкционными инициативами Европа делает хуже лишь себе. В частности, собственной энергетической безопасности. «Объёмы потребляемой нефти и нефтепродуктов в мире растут в связи с ростом самой экономики, от этого никуда не деться, объёмы растут, а добыча увеличивается только в том объёме, который мы согласовали в рамках «ОПЕК плюс», и она рассчитана на увеличивающийся спрос, особенно летом. Понимаете, ничего здесь такого, что пошло бы на пользу европейской экономике, я не вижу», — заявил российский лидер.

Собственно, цифры экономического роста на табло: если в подсанкционной России он составил более 4%, то в Европе — менее 1%. Ряд стран, включая Германию, вообще балансируют на грани рецессии. «Сами скоро сдохнут там, а нас всё хоронят», — резюмировал Владимир Путин.

К тому же, как говорилось в одном известном сериале, «то, что мертво, умереть не может». И речь здесь идет о конкретном секторе европейской промышленности — ВПК.

Европейские лидеры наперебой жалуются на то, что проигрывают России войну на истощение. Проигрывают потому, что российская оборонка производит больше, чем вся Европа, вместе взятая.

«Они считают, что основная причина — это большая роль государственного сектора в экономике и большая возможность государства оперировать ликвидностью валютной массы для быстрой мобилизации промышленности в случае войны», — говорит Никита Мендкович. Поэтому страны НАТО сейчас планируют повышать долю расходов до 5% ВВП.

Однако дело в масштабности инвестиций в вооружение, которые сейчас совершают российские власти. Дело в структуре этих инвестиций.

«Мы, кстати говоря, эти триллионы в значительной степени тратим на что? На поддержание нашего оборонно-промышленного комплекса, на нас самих, на любимых и родных. А они-то свои пять процентов будут тратить на что? На закупку в США и на поддержку их оборонно-промышленного комплекса», — говорит Владимир Путин.

Понятно, что в условиях низких темпов экономического роста политика «пушки вместо масла» приведет Европу к внутренней нестабильности. Будь во главе европейских стран мудрые лидеры, они бы поняли, что действовать надо по-другому.

Выключать милитаристский угар, нормализовывать отношения с Россией, выстраивать общеевропейскую систему коллективной безопасности. Прекратить требовать от Москвы сдачи ее национальных интересов в обмен на возвращение в «европейский клуб». Осознать, что, как верно отметил российский президент, «игра в одни ворота с Западом закончилась». Однако пока что Европа это осознать не в состоянии.

А вот Америка вроде может. Точнее, Трамп. Глава Белого дома пытается наладить отношения с Россией — и Москва на его попытки отвечает согласием. Но согласием сдержанным.

Так, с одной стороны, Путин хвалит своего американского коллегу. «Я отношусь к действующему президенту Соединённых Штатов с большим уважением. Он прошёл очень тяжёлый, сложный и небезопасный путь возвращения к власти и в Белый дом, мы все это хорошо знаем, вплоть до того, что пережил покушение, причём не одно покушение на его жизнь. Он мужественный человек, это ясно», — говорит российский лидер.

Также он отмечает искренность Трампа. «Президент Трамп стремится искренне к урегулированию вопроса на украинском треке», — продолжает Владимир Путин.

Однако, с другой стороны, он четко дает понять, что ждет от американской стороны конкретных шагов. В частности, в рамках встреч специальных рабочих групп, которые сейчас пытаются договориться о дальнейшем продвижении и проведении саммита лидеров.

«Я всегда открыт к контактам, к встречам. Знаю, что и господин Трамп тоже говорил о возможности встречи. Я, так же как и он, считаю, что такие встречи нужно готовить, и по результатам мы должны выходить на какие-то новые рубежи сотрудничества», — заявил Владимир Путин.

И ключевое слово тут — «готовить». Встречи ради встреч России не нужны. Москве и Владимиру Путину нужен результат.

Он же нужен в переговорах с украинской стороной. Класть на алтарь российско-украинских переговоров свои национальные интересы и безопасность Москва не собирается. Если Киев не готов двигаться к миру (то есть принимать условия, изложенные в российском меморандуме), то Россия подождет, пока победы российской армии на фронте убедят киевский режим в том, что эти условия — не самые худшие. А пока что будем говорить с Украиной по гуманитарным вопросам, включая судьбу пленных и тела погибших.

«Мы уже свыше шести тысяч тел отдали и готовы ещё почти три тысячи отдать, но дело за украинской стороной, чтобы она принимала тела своих погибших солдат», — говорит российский лидер. Как известно, с этим у украинской стороны большие проблемы.

Как, впрочем, и со всем остальным.