Момент мутации. Превращение США в «гаранта демократии» началось с Кореи
75 лет назад, 25 июня 1950 года, администрация президента США Гарри Трумэна внесла на обсуждение Совбеза ООН «корейский вопрос». В те же самые часы более чем в 8 тысячах километров от Вашингтона подразделения Корейской народной армии перешли демаркационную линию, которую США и СССР прочертили по 38-й параллели.
Началась Корейская война, которая продолжалась три года и формально длится до сих пор.
Конфликт, стоивший жизни 9 миллионам корейцев (из них 80% — мирные жители), часто называют гражданской войной. По форме так оно и было, по крайней мере до прямого вмешательства «войск ООН», то есть США и их союзников, и до прихода миллионного корпуса «китайских народных добровольцев».
Более того, война развивалась по «фабуле» американской гражданской войны — Север против Юга.
Но по сути менее чем через пять лет после завершения Второй мировой войны планета была как никогда близка к началу Третьей.
Недавние союзники — Советский Союз и США — находились на грани прямого столкновения.
Благодаря помощи СССР и вмешательству Китая войну удалось «затормозить» и остановить. Но конфликт не мог бы созреть без участия другой великой державы — Соединённых Штатов.
Об этом следует вспомнить сейчас — когда от воли американцев зависит, разгорится ли до глобального уровня или остановится война в другом уголке Азии.
Похороненная разрядка
В январе 1951-го, когда война на полуострове была на высшей точке, в Париже Пабло Пикассо представил картину «Резня в Корее». Это экспрессионистское полотно не так известно, как «Герника», но выполнено в той же манере и служит «продолжением» знаменитой картины 1937 года.
Сцена расстрела американцами мирных корейцев — женщин и детей — нарисована так же, как последствия бомбёжки испанского города Герника самолётами легиона люфтваффе «Кондор». Художник приравнял солдат из «миротворческого корпуса ООН» к нацистам — и так считал не только Пикассо.
Но как вышло, что недавние освободители Западной Европы оказались карателями?
На последнем этапе Второй мировой Франклин Делано Рузвельт (умерший в апреле 1945-го) был настроен на прочный мир с СССР. Американский лидер считал, что вовлечение «красной России» в обустройство нового послевоенного порядка снизит вероятность противостояния с западными странами. Обращаясь к конгрессу в марте 1945-го, уже тяжелобольной президент отметил: после победы мировой порядок не может основываться на господстве «одного человека, одной партии или одной нации», всем странам необходимо отойти от политики конфронтации и объединиться для совместного созидания.
По сути, Рузвельт сформулировал принципы «международной разрядки» — эту риторику будут использовать и республиканцы, и демократы — от Джона Кеннеди и Ричарда Никсона до Барака Обамы и Дональда Трампа. Но в 1944-45 годах дело было не только в риторике. На этом этапе Вашингтон организовал программу ленд-лиза для советского союзника. На Ялтинской конференции Рузвельт «снял» польский вопрос, согласившись признать линию Керзона в качестве границы Советского Союза и Польши. За это СССР принял участие в организации ООН и даже подписал в 1944 году Бреттон-Вудское соглашение, отменявшее золотой стандарт и признавшее доллар международной расчётной валютой.
Линия Рузвельта и сейчас выглядит оптимальной: уступая в незначительных для американских национальных интересов моментах, он стремился договориться с Иосифом Сталиным об участии СССР в институтах международного урегулирования. В наше время эту политику наведения мостов последовательно ведёт Москва (демонстрируя готовность к диалогу с Вашингтоном) и весьма непоследовательно ведёт администрация Трампа. А тогда, в конце 1940-х, «разрядку» похоронила смерть Рузвельта.
Трумэн уже в марте 1947 года призвал конгресс выделить средства на борьбу с коммунистической Россией. Формальным поводом было создание Советским Союзом буферной зоны в Восточной Европе.
Когти «ястребов»
Среди правящих республиканцев тогда, как и сейчас, были сильны изоляционистские настроения, но, как и сейчас, тон задают «ястребы» с фиксацией на силовой внешней политике.
Сенатор Артур Ванденберг продавил обе палаты конгресса, убедив утвердить доктрину Трумэна и вотировать расходы на противодействие красной угрозе. А вскоре и подвернулся повод загрузить американский ВПК военными заказами — правда, «полыхнуло» не в Центральной Европе (зарницей чего был первый Берлинский кризис 1948-49 годов), а на Дальнем Востоке.
Осенью 1945-го державы-победительницы, СССР и США, поделили освобождённую от японского колониального господства Корею на две оккупационные зоны. Этот режим должен был длиться 5 лет, после чего предполагалось воссоздать единое государство (как это произошло с Австрией). Но планы сорвало начало холодной войны.
7 сентября 1945 г. генерал Дуглас Макартур издал Воззвание №1, где объявил введение военной диктатуры. Неподчинение администрации влекло наказание вплоть до смертной казни, английский был объявлен официальным языком оккупационной зоны.
По свидетельствам современников, ход и темпы восстановления в советской зоне (и то, как эти успехи преподносила пропаганда) тогда внушали больший оптимизм, что провоцировало рост левых настроений на Юге, в том числе в среднем классе. Понимая, что одной опоры на крупный бизнес и лендлордов недостаточно для построения прозападной демократии, Трумэн поставил на «сильную руку». Доктор Ли Сын Ман, доставленный из эмиграции на личном самолёте Макартура и избранный в 1948-м президентом Республики Корея, стал первым в череде сеульских проамериканских диктаторов.
В следующем, 1949 году, когда Мао Цзедун вышел победителем из гражданской войны в Китае, администрация Трумэна столкнулась со шквалом критики справа — «ястребы» обвиняли Белый дом в слабости. Дабы не потерять вслед за континентальным Китаем ещё и Корейский полуостров, США усилили поддержку сеульских партнёров.
Неминуемое столкновение
Только в июне 1949 года американцы передали союзнику 50 тысяч карабинов с боеприпасами, 2 тыс. реактивных орудий, 40 тыс. автомашин, лёгких орудий и миномётов, 70 тыс. снарядов на общую сумму 5,6 млн долларов. Это почти 76 млн долларов в современном эквиваленте.
И это помогло нарастить общую численность кадровых силовых структур Юга до 104 тыс. человек.
В январе 1950 года США уже подписывают с Сеулом соглашение, по которому его армия получила 140 тыс. винтовок (40 тыс. японских), 2 тыс. противотанковых базук, большое число артиллерийских орудий, танков и самолетов, 4900 автомобилей.
«Корейская военная консультативная группа», состоявшая из американских офицеров, проводила курсы обучения южнокорейских солдат и занималась их техническим и материальным обеспечением.
В общей же сложности за 1949 год на вооружение южнокорейцев США потратили 190 млн долларов, или 2,5 млрд на сегодняшние деньги с учётом инфляции. А в марте 1950-го конгресс ассигновал ещё 100 млн (или 1,33 млрд «современных» долларов) на «предоставление военной и иной помощи Республике Корея».
После начала войны и до 1953 года американцы вложили в перевооружение и прочую помощь южнокорейским подопечным 1,17 млрд тогдашних долларов, или 15 млрд современных.
Для сопоставления масштабов — по данным Пентагона, с 2014 по 2022 год США выделили Украине военную помощь на 2,7 млрд. После начала СВО накачка возросла кратно, ещё на 66,5 млрд долларов, по официальным данным Госдепа.
Логика холодной войны диктовала необходимость зеркальной реакции со стороны СССР и Северной Кореи. С 1949 года лидер КНДР Ким Ир Сен обращался к Сталину с просьбами поддержать поход Корейской народной армии (КНА) на Юг, настаивая, что после начала войны южнокорейцы сами свергнут марионеточный проамериканский режим. Политически Москва сдерживала союзников, но при этом советская военная помощь северокорейцам шла полным ходом. Столкновение стало неминуемым.
Интервенция «миротворцев»
Ранним утром 25 июня 175-тысячная группировка КНА при поддержке 172 боевых самолётов и 150 танков Т-34 перешла границу. В южнокорейской историографии принято считать, что Север напал первым. В Пхеньяне же указывают, что началу войны предшествовали многочисленные (до нескольких тысяч в последние месяцы) вооружённые провокации со стороны Юга.
Как бы то ни было, уже 26 июня США вступили в войну.
Трумэн, не запросив санкции конгресса, обратился в ООН, которая дала добро на так называемую полицейскую акцию в Корее. СССР тогда бойкотировал заседания Совбеза, требуя включить туда коммунистический Китай вместо Тайваня. Так в сентябре 1950 года началась единственная в своем роде вооружённая интервенция «миротворцев ООН» — США и примкнувшие к ним союзники, в том числе по новообразованному НАТО (реальную роль играли Британия и Турция), повели фронтальное наступление на войска Ким Ир Сена.
Тогда за вмешательство в войну на другом конце света демократа Трумэна, как сейчас и демократа Джо Байдена, жёстко критиковала часть республиканцев. В частности — экс-президент Герберт Гувер и влиятельный сенатор от Огайо Роберт Тафт, сын президента Уильяма Тафта. Тот же Тафт-младший, к слову, жёстко критиковал участие США в НАТО подобно нынешним трампистам-изоляционистам.
Но решающее «да» войне сказал американский ВПК.
Если по случаю окончания Второй мировой Трумэн урезал оборонный бюджет до 13,5 млрд долларов, то в декабре 1950-го тот же президент выдал Пентагону уже 50 млрд. В переводе на нынешние деньги это 667 миллиардов — больше, чем военное ведомство имело в середине 2010-х, но меньше, чем сейчас (на данный момент Пентагон располагает 886 млрд долларов).
В годы Корейской войны «штатский» бизнес в Америке переживал не лучшие времена — Белый дом повысил корпоративные и подоходные налоги, кредитные условия были ужесточены. Зато оборонные контракты принесли огромные прибыли таким компаниям, как Lockheed, Northrop и Boeing, они смогли добиться увеличения оборонного бюджета до 15% от ВВП в 1952 году.
Опасное наследство
В течение 1950 года США всё больше увязали в войне — до степени, не сопоставимой с нынешней вовлечённостью в украинский или ближневосточный конфликты. Складывалось впечатление, что «войска ООН» побеждают — Пхеньян взят, армия Севера прижата к китайской границе.
После прихода «китайских добровольцев» и перелома в ходе войны командующий Макартур выступал за максимальную эскалацию — бомбардировки Китая, вторжение Гоминьдана с территории Тайваня и, если понадобится, — атомные бомбардировки. КНР на тот момент ещё не обладал ядерным арсеналом (как и Иран сейчас), а у нашей страны к 1951-му уже было в распоряжении 15 бомб типа РДС-1.
У Трумэна хватило разума для того, чтобы после доведения конфликта до грани третьей мировой пойти на попятный. Предложения Макартура положили под сукно, а в апреле 1951 года его и вовсе сняли с командования.
Вмешательство США в конфликт в другой части света началось при президенте-демократе, а вывел Штаты из войны и завершил сам конфликт президент-республиканец.
Дуайт Эйзенхауэр совершил то, чего, наверное, хотел бы добиться Дональд Трамп — в 1953-м Корейская война завершилась боевой ничьёй на приемлемых для Штатов условиях. Зависимый от США южнокорейский режим был сохранён, линия фронта затормозилась у той же 38-й параллели, превратившись в одну из самых закрытых охраняемых границ в мире.
Холодная война при этом не переросла в ядерный армагеддон, что тоже можно считать хеппи-эндом.
Но именно после корейского конфликта политика США начала мутацию в опасном направлении.
Америка окончательно укрепилась в роли единственной сверхдержавы «свободного мира» и «гаранта демократии». С середины 1950-х резко возросла роль ВПК (да и сам этот термин появился именно тогда) как одного из локомотивов американской экономики и сформировались существующие до сих пор связи Пентагона, оборонки и лоббистов тех же Boeing, Lockheed Martin и General Electric в конгрессе. С того же момента военные расходы редко падали ниже уровня 10-12% от ВВП.
Корейская война была первой в череде локальных войн, которые США вели в Восточном полушарии. Вьетнам, вторжения в Афганистан и Ирак были лишь логическими продолжениями.
Сейчас, когда Америка с трудом отделывается от «помощи» Киеву и балансирует на грани очередного «экспорта демократии», на сей раз в Иран, как никогда очевидно: вернуться к доктрине Монро, ограничиться делами Западного полушария или сосредоточиться на внутренних делах у Штатов если и получится, то с очень большим трудом.