«Парад на руинах Москвы». Как ОУН* решила судьбу Украины на сто лет вперёд
Молодые украинские фашисты, ветераны битв 1917–1920 годов, прошедшие лагеря для интернированных, и деятели уже не существующих республик съехались 28 января 1929 года на первые Великие сборы в венском отеле на улице Канта, придерживаясь узнаваемого стиля. Их целью было создание Организации украинских националистов (ОУН)* как нового политического центра. Только в Европе в тот момент таких политических центров и так уже было три.
Правительство УНР в изгнании и аналогичное правительство ЗУНР, ненавидевшие друг друга из-за предательства Симона Петлюры, отдавшего Западную Украину полякам. А вдобавок к ним еще «гетманский центр» во главе с Павлом Скоропадским, свергнутым Петлюрой в декабре 1918-го. Естественно, первые две организации с презрением относились к бывшему гетману. Ну а новая контора, которую возглавил бывший полковник австрийской армии Евгений Коновалец, выказывала глубокое разочарование как в социал-демократической традиции, так и в гетманской консервативной.
В среде «правильных» националистов считалось, что именно демократические потуги Центральной Рады помешали украинским силам победить всех врагов. А поскольку враги (в лице Советской России и Польши) оказались эффективнее — совершенно логичным было бы подражать им, а не тем, кто потерял всё.
Кроме того, в Европе уже стремительно набирали популярность тоталитарные движения, а конкретно итальянский фашизм уже мог даже похвастаться некоторыми успехами.
К концу 20-х годов уже была установлена жесткая цензура и создано министерство по делам печати и пропаганды, запрещены все оппозиционные партии, проведена люстрация в органах власти, разогнаны все нефашистские молодежные организации. А в год слёта украинских националистов на выборах в Италии избирателям было предложено проголосовать «за» или «против» списка кандидатов единственной партии — Национальной фашистской.
В принципе, уже здесь прослеживаются аналогии с современной Украиной, где всю полноту власти получили идейные наследники ОУН*. Но тогда, в 1929-м, всё это было мечтами о будущем. Один из основателей организации, Дмитрий Андриевский, бывший член правительства при Центральной Раде и гетмане, член дипломатической миссии УНР в Швеции и Швейцарии, убеждал всех, что и украинскому народу нужен вождь с твердой рукой.
«Идея Гетьмана се целиком отвечает идее Диктатора, Украинского Мусолиния, а вы её испугались», — внушал он коллегам, уточняя, что избирать такого Диктатора следует не через глупые всенародные выборы, а пожизненно, учредительным собранием представителей «Деятельных Борцов за самостоятельность». Партийная борьба должна была навсегда исчезнуть, «место стаи вечно враждующих партий и их вечно меняющихся блоков должен занять органический монолитный правящий слой» — еще одна сбывшаяся мечта.
Единственным носителем правящей государственной идеологии по плану была только ОУН*. Позаимствовав у итальянских фашистов термин «тоталитарный», националисты вкладывали в него положительный смысл: полный контроль их государства над всеми сферами общественной жизни представлялся как конструктивный и необходимый для создания нового строя и нового человека.
Поскольку сам он без правильного, идейно выверенного руководства не сможет стать «правильным украинцем».
Так что коллеги не очень-то и спорили, поскольку в составе учредителей ОУН* оказалась фашистская молодежь из Легиона украинских националистов, Союза украинских фашистов и Союза украинской националистической молодежи, выступавших за решительные действия. Да и ветераны из подчинявшейся Коновальцу Украинской военной организации (УВО) тоже симпатизировали радикальным методам.
Ведь и ситуацию 1917–1921 годов, когда проект украинской самостийности не сложился, они воспринимали как предательство демократического мира, поскольку никто из западных демократических держав не поддержал УНР. Так что участники слета в венском отеле исходили из того, что нужно опираться на собственные силы.
И еще немножко — на Германию, с представителями которой «австрийский пан» легко нашел общий язык.
Созданная на сборах ОУН* провозгласила своей целью борьбу со всеми «оккупантами Украины», но практически могла что-то предпринять только против Польши, используя все доступные средства, включая индивидуальный террор. Мечта о создании оргструктур в УССР так и осталась недосягаемой — в общем-то, Коновалец и погиб от рук советского диверсанта Павла Судоплатова, поскольку поверил его легенде о националистическом подполье, которое якобы существовало за Збручем.
Появившаяся еще в 1920 году УВО тоже изначально была ориентирована на создание подпольной агентурной сети на западноукраинских землях для продолжения борьбы радикальными методами против «предателей-поляков». А немцев это вполне устраивало — новый проект Коновальца был взят на содержание германской контрразведкой, связующим звеном с которой стал Рихард Ярый, темная личность, впоследствии бравший деньги уже для Стефана Бандеры.
Однако, помимо планов на вооруженную борьбу, участники Великих сборов всё же озаботились и проектом будущего украинского государства, поскольку понимали, что это «надо». Хотя два года спустя член Провода (руководства) украинских националистов Николай Сциборский в письме к Коновальцу сетовал, что идеологические проблемы в ОУН* — это «вопрос, от которого сразу некоторые из нас начинают зевать, другие чувствуют желудочные спазмы, а третьи саркастически усмехаются».
Большинство (точно как и теперь) исходило из того, что идеологическая болтовня ни к чему, нужна украинская армия, которая бьет врага, «а там пускай политики делают что хотят».
Забегая вперед, скажем, что и раскол в ОУН* с претензией молодого Бандеры на роль лидера стоял на том, что все эти заграничные старички слишком много думают в то время, когда нужно просто убивать. Так что бандеровская фракция именно на этом и сосредоточилась — за всю свою жизнь их предводитель не родил никаких интеллектуальных формул, кроме лозунгов.
Но тогда, в Вене, фактически был создан первый и последний проект Украины, какой ее видели националисты — до наших дней ничего другого фактически реализовано не было. Тем интереснее сравнить концепцию с реальностью.
А здесь тоже есть чему удивиться.
Ключевой идеей ОУН* была мобилизация общества на национальную революцию, целью которой была не только независимость, но и создание нового общественного строя, отличного и от капитализма, и от социализма, духовное перерождение нации. Новое украинское государство должно было быть построено на принципах нациократии — это удалось осуществить только после 2014 года.
А далее всё по списку: искоренение «чужонационального поневолення» в сфере культуры и психики. Русские и поляки названы враждебными народами, только в случае со вторыми мнения разошлись. Надднепрянцы в составе делегации считали, что надо просто сделать их жизнь невыносимой, чтобы Польша в итоге смирилась с потерей западноукраинских земель в пользу совместной борьбы против России; галичане считали, что поляков нужно физически истребить — что и было предпринято уже в 1942–1943 гг.
Всех евреев же, вполне в духе времени, предлагалось запереть в гетто и побудить их таким образом к массовой эмиграции.
В «Военной доктрине украинского национализма» Михаила Колодзинского (1938) прописаны контуры вполне знакомой конструкции, реализованной за последние 10 лет: после восстания на всех украинских землях следовало организовать из повстанческих масс украинскую националистическую армию, с её помощью распространить и закрепить свою власть на украинских землях.
А затем уничтожить живую силу врагов и перенести войну на вражеские земли.
По мнению Колодзинского, окончательное освобождение украинцев из-под власти врагов наступит тогда, когда восстание завершится парадом украинских войск на руинах вражеских столицах — Варшавы и Москвы:
«Освобождение Украины заключается не только в освобождении украинских земель из-под власти врагов, но еще более в освобождении нашего рабского духа от чувства неполноценности. А чувство превосходства нашей нации только тогда будет возможно, когда наше освобождение завершится славной эпопеей, то есть походом на вражеские земли».
Тем временем для нового общества, согласно программе, следовало установить суровый контроль исторических нарративов и распространять среди населения культ «рыцарскости». Образование на «чужих мовах» — только с персонального разрешения государства и под его контролем. Развитие национальной церкви, «независимой от чужеземных патриархатов», и украинизация религиозных культов.
Само собой, устранение «оккупантов» с украинских земель при помощи новой армии, «територіяльних козачих частин» и правильной союзнической политики. Дружить с врагами врагов, что и было исполнено как в 1940-х годах, так и в наши дни.
Основой власти называлось местное самоуправление со своим представительским органом и исполнительной властью. Хозяйственную жизнь страны националисты предлагали в виде сотрудничества государства, кооперации и частного капитала, между которыми и делятся «участки народного хозяйства».
В экономической части проект «Украина-1929» соответствует нынешним реалиям примерно на две трети. Частная собственность на землю и её купля-продажа. Интенсификация сельского хозяйства. Госсобственность на стратегические предприятия и приватизация всех остальных. Пенсия в 60 лет.
Хотя в части налогообложения, господдержки и кредитования сельского труженика, защиты своего производителя на внешних рынках, технического образования для нужд экономики, отношений между работодателем и трудящимися идеологи ОУН* столетней давности были в чем-то даже прогрессивнее нынешних украинских политиков. Например, предлагая восьмичасовой рабочий день, который следует далее сокращать, и один основной налог при ограниченном количестве второстепенных.
Впрочем, повторимся, всё это было неактуально вплоть до 1991 года, когда въехавшая в независимость советская Украина фактически не имела никаких альтернатив, кроме несвежих оуновских идей. И как-то так интересно получилось, что наследники националистов начала XX века упорно цеплялись за них, пока не представилась возможность сделать венскую сказку украинской былью.
Видимо, потому, что «интегральный национализм» изначально формулировался его создателями как религия, где нужно просто верить. А то, что в эту веру не вписывается — вроде развитой промышленности, производящей космические корабли и самые большие в мире самолеты, мультикультурности и той самой омерзительной демократии, — просто отбрасывается как ненужное. Лозунги про «европейские ценности» и желание быть «со всем цивилизованным миром» здесь просто прикрытие для того, что делается фактически.
И чтобы появилась какая-то другая Украина, не мыслящая в категориях фашизма, тоталитаризма и «парада на руинах Москвы», очевидно должна быть истёрта базовая идеология, с заменой её чем-то более здравым. Ведь иначе всё будет только по заветам ОУН*: «никакие жертвы не слишком велики, если речь идет о жизни и чести нации».
*запрещённая в России экстремистская организация