«Избавлены от ига ляхов». Какой увидел Украину путешественник из Алеппо
Вечером 9 июля 1653 года антиохийский патриарх Макарий выехал из родного сирийского Алеппо. 10 июля 1654 года, проехав через османские владения, черноморское побережье, нынешнюю Румынию и Молдавию, с крестом в руках вступил в русскую землю. А 2 февраля 1655 г. прибыл в Москву.
История этого путешествия тесно переплетается с настоящим невидимыми крепкими нитями: история ближневосточного христианства последних четырёх столетий неотделима от Русской православной церкви. И сейчас, когда наступающий, 2025-й становится годом страдания сирийских христиан, обострив и без того непростые взаимоотношения между ними и мусульманами, русское православие думает о том, как помочь братьям по вере.
А в XVII веке сирийский патриарх искал помощи в Москве — и нашел её, а заодно сумел стать полезным и сам, заложив основу отношений на сотни лет вперёд. В нашем, XXI веке Россия тоже поддержала Сирию, а на фоне последних тревожных событий в ней патриарх Всея Руси Кирилл заверил, что «мы сделаем всё возможное для того, чтобы и далее оказывать всю возможную для нас помощь Святой Антиохийской Церкви».
Кроме того, изданные впоследствии путевые заметки сына Макария, архидиакона Павла Алеппского, показывают нам и жизнь казацкой Украины времен Богдана Хмельницкого сразу после перехода Войска Запорожского под руку московского царя. Рисует православную страну, также искавшую защиты и покровительства перед лицом натиска иноверцев — и тоже нашедшую их. Что рушит современный миф о желании украинцев «быть со всем цивилизованным миром» — потому что этот мир был им остро враждебен.
Так что в известном смысле «Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву» до сих пор читается свежо и злободневно.
Зелёная земля казаков
Дорога из Сирии заняла почти два года — передвигались в те времена небыстро. Но охота для 52-летнего патриарха, араба по происхождению, была пуще неволи: христиане под турецким владычеством находились в очень тяжёлом положении.
В Османской империи того времени немусульмане должны были платить государственный налог (харадж), и порой он был непосильным. Одновременно свое влияние укрепляли влиятельные иезуиты, открывшие в 1643 г. школу в Дамаске и усилившие присутствие Римской церкви. Так что в своих записках 25-летний Павел именно так объясняет главную причину путешествия — посетить правителей христианских государств ради материальной поддержки.
И в Константинополе, и далее в Валахии (нынешней Румынии) Макарий принимал московских купцов, которые рассказывали, что царь Алексей рад принять его с высочайшими почестями у себя. Сам Макарий наверняка знал о подобном путешествии в Москву иерусалимского патриарха Феофана ІІІ в 1620 году. Он останавливался в Киеве, долго общался с гетманом Петром Сагайдачным и рукоположил Иова Борецкого на митрополита Киевского и Галицкого, а также хиротонизировал многих глав украинских православных епархий.
При этом, конечно же, знал Макарий и том, что его предшественник, Евфимий III Хиосский, тоже делал попытки получить финансирование в Москве, однако царь Алексей Михайлович отказал ввиду чрезмерной гибкости патриарха. Тот успевал и добиваться налоговых послаблений от осман, и имел, как отмечает исследователь Стивен Рансиман, слишком тёплые отношения с римско-католическими миссионерами, а потому скончался в Путивле, но так и не был допущен к царю.
«Поехал он против воли, — писал Павел о своем отце, — не по собственному хотению, а потому, что долги, тяготевшие над упомянутым престолом и перешедшие от времён покойного патриарха, хорошо известного Евфимия Хиосскогo, удвоились, возросши от прибавления больших процентов».
Но, оказавшись в пределах русских земель, сирийцы не уставали удивляться и восхищаться увиденным.
Антиохийский патриарх застал поход в Молдавию 14-тысячного казацкого войска, во главе которого стоял старший сын Богдана Хмельницкого — Тимош, зять молдавского господаря Василия, поразивший восточных людей своей силой и отвагой. «Я пришёл не только для того, чтобы отвоевать трон моего тестя, — радовал сердце сирийского гостя Хмельницкий-младший, — но чтобы избавить Великую Церковь от рук врагов».
С особым восхищением в записках отмечаются воинские качества Тимофея:
«Он то стрелял из лука правой рукой, то действовал им левой, потом колол мечом, стрелял из ружья, так что обеими руками метал орудия войны из-под брюха своего коня и убивал врагов. […] Никто не мог попасть в него из ружья или другого оружия: такой он был превосходный наездник и подобно молнии вертелся на спине лошади. Сколько горя причинил он полякам, как знатным, так и простым! Он один собственною рукою убил несколько тысяч, как рассказывали нам об нём некоторые лица, прибавляя, что он своим мечом избил 7000 евреев».
А вступив на землю «русских, то есть казаков», начинавшуюся на правом берегу Днестра, путешественники, которых всюду неизменно встречали с почётом, отмечали, что население поголовно грамотное, что практически все (включая женщин) знают порядок церковных служб и церковные песнопения. Павел увидел в этом заслугу лично старшего Хмельницкого, «который освободил эти страны и избавил эти миллионы бесчисленных православных от ига врагов веры, проклятых ляхов».
Даже опустошённые войной с королевскими силами Речи Посполитой городки и сёла очаровали сирийцев своей зеленью, садами, реками и прудами, обилием домашней птицы. Умение петь и то, как это делают многочисленные дети, «колебало гору и долину». Но более всего тронули сердца свиты патриарха набожность, богобоязненность и благочестие «в этом благословенном народе». На литургии, состоявшейся в селе Дмитрашевка (вероятно, будущей Подольской губернии), поминали царя Алексея, царицу Марию и их детей, поскольку именно в том году «казаки, в согласии с гетманом Хмелем, присягнули царю и подчинили ему свою землю».
Пользуясь случаем, Павел пересказывает причину такого решения: казаки терпели великие страдания от своих поработителей — «ляхов» (что, по мнению сирийцев, по латыни значит «львы»), в том числе рушивших их церкви и силой затаскивавших под власть папы Римского. «Все это происходит от их заносчивости, кичливости и гордости, ибо нет на всей земле народа, равного им по гордости, надменности и высокомерию»,— поясняет автор записок особенности национального польского характера.
Тогда Бог, видя их гордость и клятвопреступление, «разгневался на них и воздвиг верного раба своего Хмеля для отмщения им и освобождения избранного своего народа от рабства и неволи». А почтительность, с которой сам Богдан на встрече в Богуславе недалеко от Киева приветствовал патриарха, привела последнего в полный восторг.
«О, читатель! Ты мог бы быть свидетелем разумности его речей, его кротости, покорности, смирения и слёз, ибо он был весьма рад нашему владыке патриарху, чрезвычайно его полюбил и говорил: «Благодарю Бога, удостоившего меня перед смертью свиданием с твоею святостью»,— восклицает Павел, и перечисляет подарки, переданные для гетмана, — разные сорта душистого мыла, абрикосы, финики, кофе, до которого он оказался охоч, и даже «кусок камня с кровью Господа нашего Иисуса Христа со святой Голгофы».
А после трогательного прощания делегация проследовала в Киево-Печерский монастырь (еще не бывший лаврой), о котором тоже составлено подробнейшее описание — включая такой интересный факт, что к столу подавали «отличное красное вино из собственных виноградников»: климат в те времена был заметно теплее.
Большая политика
Восхищение благоденствием малороссов сменилось радостью от соприкосновения с русской землёй, где вера была едва ли не более горячей.
«Мы были очевидцами, как они бросались на землю и становились на колени в пыль, будучи одеты в свои дорогие кафтаны из превосходной ангорской шерсти с широкими, обильно расшитыми золотом воротниками…» — вспоминал Павел Алеппский.
Он не преминул отметить длительность русских церковных служб, строгость общества против вредных привычек и высокую мораль, а также здоровый вид местного населения, «похожего на франков, только более румяных». По Оке и Москве-реке сирийская делегация, наконец-то, достигла цели. Но здесь более важным будет не описание привычек русских людей или их городов, а рассказ о большой политике, определившей отношения Москвы с далёкой Сирией.
«Цари греческую веру поддерживали, потому что не было другого православного царства, и они по факту признавали за Москвой статус Третьего Рима. А Третьему Риму положено поддерживать православие в мире», — поясняет ИА Регнум протоиерей Александр Овчаренко, клирик храма Св. Александра Невского при МГИМО.
Соответственно, восточные иерархи были опорой трона в решении непростых религиозных проблем. Патриарх Макарий в бытность свою в Москве участвовал в Соборе 1655 г. (и в следующем году), который был созван для исправления богослужебных книг и на котором занимались рассмотрением древних греческих и славянских рукописей. К ним сириец присоединил свой служебник на греческом и арабском языках, по которому был исправлен русский, и другие книги.
Именно Антиохийский патриарх стал одним из главных идеологов и участников церковных реформ — проклял двоеперстие, и анафема была принята поместным собором Русской церкви.
«В Антиохии, а не в другом месте, последователи Христа начали в первый раз называться христианами, и оттуда пошли все церковные обряды. Но ни там, ни в Александрии, ни в Константинополе, ни в Иерусалиме, ни на Горе Синае, ни на Святой Горе, ни в Молдавии, ни в Валахии, ни у козаков никто не крестится так, как вы (то есть двуперстно), а все согласно употребляют иное перстосложение», — публично заявил в поддержку реформатора Никона восточный гость.
Согласно Православной энциклопедии, вместе с Александрийским патриархом Паисием и другими восточными коллегами ему удалось навязать чрезвычайно жёсткие по отношению к русским старообрядцам определения, которые фактически сделали необратимым раскол в Русской церкви. Но во второй раз, в 1666 г. Макарий прибыл уже на суд над самим Никоном — московский патриарх был низложен и за канонические преступления стал простым монахом.
Те поездки положили начало длительным отношениям крупнейшей православной державы мира с крупнейшей православной церковью на Ближнем Востоке. Они развивались в течение XVIII–XX вв., и знаковым событием стала русская поддержка Антиохийской церкви в её борьбе за независимость от Константинопольского патриаршего престола, помощь в обучении её семинаристов в российских духовных заведениях, взаимодействие через учреждённое на переломе столетий Императорское Православное Палестинское Общество.
В свою очередь, в 1920-х, когда большевики учинили обновленческий раскол, Антиохия, в отличие от Константинополя, твёрдо поддерживала каноническую церковную власть России, патриарха Тихона и его преемников. А в наши дни, когда Константинопольский патриарх Варфоломей поддержал раскольников на Украине, Антиохийская патриархия не встала на его сторону.
Сейчас для неё настали тёмные времена.
Действительный член Императорского Православного общества, кандидат исторических наук Олег Иванников сообщил ИА Регнум, что за последние два десятилетия количество проживающих в Сирии христиан сократилось вдвое, с двух миллионов до одного. Против них ведётся кровавая война.
«В Сирии наступает эпоха, когда исламисты, получив реальную власть в стране, с первых дней начинают запугивать христианское население, особенно женщин; подвергать насилию, пыткам и запрещать христианские таинства. Все эти бесчинства происходят под молчаливым и расторопным взглядом профильных комитетов ООН, которой проще считать беженцев, нежели предпринять срочные шаги по оказанию помощи сирийским христианам», — говорит эксперт.
И помощи православным сирийцам сегодня, как четыре века назад, ждать неоткуда, кроме как от России. Это предчувствовал Макарий III, который стремился к России и любил её всей душой. И эту любовь он передал своему сыну Павлу, строки которого навеки соединяют сирийцев, русских и украинцев в их православной вере и взаимной любви.