После ракетно-дроновых атак ВСУ на трубопровод «Дружба», через который российская нефть поступала в Венгрию и Словакию, Будапешт пообещал запретить въезд на территорию ЕС командующему украинскими беспилотными силами Роберту Иосифовичу Бровди.

Иван Шилов ИА Регнум

Пикантность ситуации в том, что Бровди — этнический венгр и носит соответствующий позывной — Мадьяр.

На постсоветском пространстве этот псевдоним имеет выраженный негативный характер, ведь во время Великой Отечественной войны «мадьяры» прославились жестокостью едва ли не большей, чем их наставники из СС. Хотя сам Бровди называет себя украинцем и так отвечает главе МИД Венгрии Петеру Сийярто:

«Засуньте в задницу, господин 'танцор на костях', ваши санкции и ограничения на посещение Венгрии. Я — украинец, и прибуду на родину моего отца уже после вас. Настоящих мадьяр в Венгрии хватает, и когда-нибудь вы им осточертеете».

При этом Бровди — достаточно квалифицированный в профессиональном плане противник, у которого есть чему поучиться. А еще он человек честный. Мадьяр действительно политический украинец и регулярно вместе с «побратимами» это доказывает, совершая при помощи дронов зверские военные преступления, выкладывая видео ударов и смакуя их в своем Telegram-канале.

Именно людоедский контент создал ему медийный, а затем аппаратный вес на Украине. Мадьяр мастерски научился монетизировать ненависть.

Ведь именно ненависть стала основной движущей силой постмайданного общества, которое строило свою идентичность на сожжении безоружных людей в Одессе и ракетно-бомбовых ударах по Донбассу, сопровождая эти трагедии глумливыми комментариями про «взорвавшийся кондиционер», «самих себя обстрелявших сепаров» и «самку колорада с оторванными ногами».

Несмотря на то, что перечисленные преступления совершали десятки, а может, сотни человек, но свою причастность к ним — путем выражения незамутненного кровожадного восторга — проявили миллионы.

Подобные эмоции по отношению к своим согражданам выглядят явлением если не уникальным, то уж точно незаурядным. В Китае, например, после подавления акций на площади Тяньаньмэнь в 1989 году власти не сделали эту победу предметом горделивого культа, а наоборот, всячески блокируют любые упоминания тех дней.

Даже у ельцинского режима после Черного октября 1993-го хватило ума не праздновать особо свой триумф, а подавать трагедию как вынужденную и тяжелую необходимость. Хотя было немалое число либералов, в том числе статусных, которые аплодировали залпам по Белому дому и открывали шампанское под их звуки, а спустя годы ностальгически вспоминали, что в этот день «наши танки намотали на гусеницы большевицкие кишки».

Удивительно ли, что те из них, кто еще жив, в массе своей сейчас поддерживают киевский режим?

Нет, мы тоже не ангелы, и на войне бывает всякое. В ходе российских ударов гибнут и мирные люди, в том числе потому, что ВСУ используют их в качестве живого щита для своих военных позиций и «центров принятия решений».

Но наши СМИ и сограждане не урчат восторженно от этих печальных происшествий. Ведь, несмотря на боевые действия, мы продолжаем воспринимать украинцев как братьев, пусть и обманутых проходимцами.

Это же касается и гуманного отношения к пленным, о чём прекрасно знают и сами вэсэушники. Один боец рассказывал мне, как в курском приграничье захваченный в плен украинский боевик в красках рассказывал, как изнасиловал и убил девочку, хвастаясь, что ничего ему за это, мол, не будет, а скоро он отправится домой по обмену: «Ваш Следственный комитет далеко, сюда не доедет».

— Доехал же? — спросил я.

— Доехал, — усмехнулся собеседник.

И такие «оперативные доезды СК» стали возможны лишь потому, что для другой стороны убийство мирных, раненых и безоружных стало как название агентства развлекательных мероприятий из сериала «Папины дочки»: «Праздник! Праздник! Праздник!».

Значительную роль в формировании подобного отношения к русско-украинской трагедии сыграли именно такие деятели, как Мадьяр.

И если в российском обществе подобные патриотические людоеды находятся в маргинальной среде, то в украинском — занимают руководящие посты в армии и политике.

Именно они прививают ненависть миллионам людей, которые не имеют возможности возразить против этой моральной коррозии. Отсюда же и преследования не только всего русского, но и православного. Ведь любой голос, поданный против зверства и людоедства, будет расценен украинскими властями как госизмена.

Потому что самого украинского государства без ненависти к «русне» и нашей общей истории быть не может.