Администрация президента США Дональда Трампа завершила обновление документов стратегического планирования, представив общественности республиканское видение приоритетов национальной безопасности Штатов. Документ вызвал небывалый резонанс.

Иван Шилов ИА Регнум

Особенно впечатлен переменами Ближний Восток, который внезапно перестал считаться «регионом повышенного значения» и источником угроз.

Фокус на Залив

В «Доктрине Трампа» Вашингтон отходит от привычной для республиканцев воинствующей риторики и отказывается от идеи перековать под себя региональные режимы.

Более того, политика насильственной демократизации стран Ближнего Востока впервые признана Белым домом «ошибочной и недальновидной», что свидетельствует о коренных переменах во взглядах на внешнюю политику. «Прекрасная эпоха» жесткого контроля со стороны США, как ее иронично называли американские ястребы, подошла к концу.

Вместо военного влияния ставка сделана на энергетику как один из столпов экономики США и их ближайших региональных партнеров. Вашингтон выступает за стабильность нефтегазового рынка.

«Мы не допустим, чтобы враждебная держава доминировала на Ближнем Востоке, контролировала его поставки нефти и газа и стратегические узкие места, через которые они проходят», — отмечается в тексте.

Впрочем, говоря о Ближнем Востоке, Белый дом де-факто ограничивается рамками Персидского залива. Иракские, ливийские и сирийские месторождения и их судьба интересуют Вашингтон гораздо меньше. Обеспечение их стабильности он всецело готов делегировать местным политическим силам.

Сконцентрировавшись на интересах аравийских монархий, Трамп пытается решить сопутствующие задачи — например, выбить из седла Китай, набирающий влияние на рынках Залива. Такое отношение льстит аравийским элитам, о чем свидетельствуют многочисленные комментарии правительственных научных центров и демонстрация «американо-арабской дружбы», развернутая арабоязычными блогерами.

При этом повод для гордости обусловлен не столько радостью от внимания, сколько пониманием собственной стратегической значимости. Экономика США зависима от энергоресурсов Залива, а значит, у местных лидеров есть возможность диктовать Вашингтону свое видение региональной обстановки и более жестко требовать уступок и дотаций.

Новая Сирия и забытая Турция

Из арабских государств, находящихся за пределами Залива, наибольшее внимание получила Сирия, где год назад сменился правящий режим. В Вашингтоне настроены позитивно по отношению к переходному кабинету во главе с Ахмедом аш-Шараа (что видно в том числе по выбранным формулировкам), однако по-прежнему считают страну «источником проблем», справиться с которыми самостоятельно Дамаск пока не в силах.

США готовы сохранять вовлеченность в сирийский кризис, но их участие будет сводиться к дипломатическому воздействию, а реализация миротворческих инициатив будет вестись преимущественно руками региональных партнеров. Администрация Трампа предпочтет наблюдать за процессом «из зрительного зала», изредка вмешиваясь с советом или подсказкой.

К слову, в обновленной стратегии почти нет места Турции — единственному ближневосточному игроку, состоящему в НАТО. Анкара упоминается в документе лишь раз и исключительно в контексте «усилий союзников США» по стабилизации обстановки в Сирии.

Столь пренебрежительное отношение обидело сторонников Реджепа Эрдогана — те сочли, что вклад Турции в урегулирование обстановки на Ближнем Востоке, от Ливии до сектора Газа, «грубо вычеркнули». А местами приписали Трампу.

Недовольство местом в приоритетах безопасности Вашингтона наложилось на затянувшиеся споры вокруг поставок в Турцию истребителей F-35. Анкару уже несколько раз под разными предлогами вычеркивали из «белых списков», отчего турецкое правительство почти перестало реагировать на новые предложения, называя их политическим шантажом.

Подсластить пилюлю попытался было спецпосланник США по Сирии Том Баррак. Выступая на дипломатическом форуме в Дохе, он назвал вклад Турции в урегулирование сирийского и палестинского конфликтов «определяющим» и поблагодарил Эрдогана за тонкую работу. Однако заметного эффекта это не произвело.

«Дестабилизирующий» Иран

Весьма специфично раскрывается в «Доктрине Трампа» роль Ирана.

Официальный Тегеран хотя и назван «ведущей дестабилизирующей силой» Ближнего Востока к разряду экзистенциальных угроз не причислен.

При этом Вашингтон по-прежнему не планирует отказываться от «политики максимального давления» на Иран. Правда, теперь называет это «конкурентным сдерживанием», где приоритет имеют экономические инструменты.

Иранцы отреагировали на перемены колко.

Пересмотр позиции США они сочли «капитуляцией» и «признанием собственного бессилия», а дрейф в сторону дипломатических и экономических инструментов связали с провалом июньской операции против ядерных объектов республики.

Впрочем, нашлись и те, кто выступил с пессимистических позиций. Алармисты, среди которых немало представителей военного крыла и политиков-консерваторов, обратили внимание на то, как после обнародования новой доктрины зашевелились американские переговорщики на атомном треке.

На Тегеран по всем каналам посыпались предложения возобновить переговоры и вернуться в «ядерную сделку» в обмен на снятие санкций и реинтеграцию в мировую политику. Как итог, у иранских «ястребов» сложилось впечатление, что Вашингтон начал большую обманную игру, чтобы усыпить бдительность властей перед новыми упреждающими ударами.

Нервный Израиль

Наибольшую нервозность пересмотр приоритетов безопасности США вызвал в Израиле, причем одновременно и у оппозиционного, и у правительственного лагерей.

И это неудивительно: в «Доктрине Трампа» Израиль назван всего 6 раз, и только 2 раза в контексте вопросов национальной безопасности. Это в два раза меньше, чем в период правления Джо Байдена. А по сравнению с первой каденцией Трампа — почти в четыре.

Столь резкое дистанцирование израильские наблюдатели (в зависимости от политической принадлежности) склонны объяснять разными причинами: «усталостью» США от постоянной защиты Тель-Авива, падением популярности коалиционного правительства, ослаблением «еврейского лобби» внутри американского госаппарата, а также местью за недавние попытки премьер-министра Биньямина Нетаньяху задним числом переписать «мирный план» Трампа по Палестине.

Но все при этом сходятся в одном: теперь Израилю придется еще активнее наращивать военные возможности, чтобы в случае необходимости постоять за себя в одиночку.

С другой стороны, при обстоятельном рассмотрении ближневосточного направления американской стратегии нацбезопасности заметно, что все пункты, так или иначе, написаны «с оглядкой» на Израиль или с учетом его региональных интересов.

Например, стремление обеспечивать «спокойное судоходство» в Красном море перекликается с намерением снятия торговой блокады с южных портов еврейского государства. Открытость Ормузского пролива — с укреплением экономической устойчивости и так далее.

При этом для всех региональных «кластеров» характерна одна общая черта: администрация Трампа намеренно выбрала наиболее гибкие и размытые формулировки, чтобы самостоятельно определять пределы оказываемой региональным союзникам помощи. Равно как и быстро выходить из бесперспективных сделок без потери репутации.