Премьер-министр Польши Дональд Туск констатировал рост пророссийских настроений и враждебности по отношению к Украине, подчеркнув, что задача политиков состоит в сдерживании этих тенденций, а не в следовании им.

Иван Шилов ИА Регнум

Туск охарактеризовал сложившуюся ситуацию как проверку на патриотизм и зрелость для всего польского политического класса.

На фоне истории с «заблудившимися дронами» подобные заявления премьера многие восприняли как внутренний спор «кто больший русофоб». Дело в том, что параллельно в местных СМИ развивается тезис о том, что не поддерживающие линию правительства о российском происхождении БПЛА или выдвигающие теорию об украинской провокации — сплошь агенты Кремля.

Одновременно с этим нижняя палата парламента Польши приняла закон, лишающий социальных пособий и медицинского обслуживания неработающих украинцев. Хотя в тексте закона не говорится напрямую об украинцах, очевидно, что изменения заденут именно их, так как остальные иностранцы и без того не имели доступа к пособиям без легальной работы и уплаты налогов.

Так что происходит на сама деле? «Братская солидарность» образца февраля 2022 года превращается в прагматичный расчёт, рука Кремля дотянулась до правительства Польши или это всего лишь очередные подковёрные игры, цель которых гораздо опаснее, чем может показаться на первый взгляд?

От любви до ненависти

Каким бы ни был подтекст заявлений Туска, нельзя отрицать явное недовольство и раздражение украинскими беженцами в Польше. Об этом не единожды говорили политики и свидетельствовали соцопросы.

В первые месяцы после начала специальной военной операции России на Украине польская политическая элита демонстрировала беспрецедентное единство в поддержке Киева. Тогдашний президент Анджей Дуда стал первым зарубежным лидером, выступившим в украинском парламенте, где его встретили овациями и польскими флагами.

Дуда даже вручил Владимиру Зеленскому высшую награду Польши — орден Белого орла, а их объятия транслировались как символ нерушимой дружбы.

Польские политики в тот период буквально соревновались в том, кто предложит больше помощи Киеву. Варшава приняла более 2,5 миллиона украинских беженцев, предоставила военную технику и финансовую поддержку. В мае 2022 года Дуда заявлял о готовности «открыть границу» между двумя странами и чуть ли не создать новый польско-украинский альянс против России.

Конечно, всё это делалось не из-за особенной любви к соседям, а скорее в расчёте на то, что подобное участие сможет укрепить позиции Польши в НАТО и ЕС, а также реализовать давние геополитические амбиции в рамках вроде проекта Междуморья — план объединения стран между Балтийским, Чёрным и Адриатическим морями в рамках единого конфедеративного государства под верховенством Польши, выдвинутый Юзефом Пилсудским после Первой мировой войны.

Однако уже к 2023–2024 гг. ситуация начала меняться. Социологические исследования фиксировали падение симпатий поляков к украинцам: если в 2022 году 83% украинцев имели хорошее мнение о Польше, то к ноябрю 2024 года этот показатель упал до 41%. Аналогичная тенденция наблюдается и с польской стороны: положительно к украинцам относятся лишь 25% поляков, в то время как 30% выражают негативное отношение.

Особенно показательно отношение польской молодёжи: среди людей 18–29 лет негативно к украинцам относятся 37%, а положительно — только 16%. При этом на президентских выборах 2025 года за правые партии с антиукраинской повесткой проголосовали около 70% молодых поляков.

Главными причинами такого разворота назывались экономические трудности, связанные с содержанием большого количества беженцев, а также накопившееся раздражение от их поведения. Поляки начали чувствовать себя «гражданами второго сорта в собственной стране», постоянно наблюдая, как «бежавшие от войны» украинцы живут в пятизвездочных отелях, ездят на дорогих автомобилях, но при этом многие не работают и получают социальные пособия.

Политическая элита Польши также претерпела значительную трансформацию в отношении к украинскому вопросу. Если в 2022 году практически все партии поддерживали помощь Украине, то к 2025 году ситуация кардинально изменилась.

Новый президент Польши Кароль Навроцкий, победивший на выборах в мае 2025 года, занял принципиально иную позицию по сравнению со своим предшественником. В отличие от Дуды, который заявлял, что украинцы в Польше «не беженцы, а гости», Навроцкий наложил вето на закон о продлении социальных льгот для неработающих украинцев. Он также выступил против вступления Украины в НАТО и ЕС, заявив, что не видит ей места ни в одной из этих структур.

Согласно исследованиям, 51% поляков считают масштабы помощи беженцам слишком большими, и лишь 5% — недостаточными. Только 35% поляков поддерживают экономическую помощь Украине, в то время как 44% выступают против.

На уровне гражданского общества антиукраинские настроения проявляются всё более открыто. Участились случаи отказов в аренде жилья украинцам, на улицах всё чаще слышны оскорбительные выкрики и замечания о том, что «не надо в Польше разговаривать на украинском языке».

Характерный инцидент произошел в августе 2025 года на концерте в Варшаве, где украинские беженцы развернули флаг запрещённой УПА*. Реакция была мгновенной и неожиданно жёсткой — депортация всех причастных к инциденту. Президент Навроцкий дополнительно призвал приравнять бандеровскую символику к фашистской и нацистской и ввести за это уголовную ответственность.

Растёт популярность крайне правых партий вроде «Конфедерации», которые призывают к принудительной высылке украинских беженцев. По данным опросов, около 60% поляков поддержали президентское вето на закон о помощи украинцам. 56% опрошенных ожидают, что украинцы вернутся домой после окончания военных действий.

«Симпатии к России»

Однако, как бы ни хотелось списать такое поведение поляков на внезапное понимание геополитической ситуации и политический разворот, всё далеко не так просто.

Да, в польском обществе всегда присутствовали настроения, которые можно было бы с большой натяжкой назвать пророссийскими, но правительство подобные симпатии стало использовать в качестве политического инструмента для борьбы с внутренними противниками и оправдания катастрофических экономических решений властей.

«Российский фактор» для подавления оппозиции использовала ещё бывшая правящая партия «Право и справедливость» (PiS), которая приняла в 2023 году закон «об устранении российского влияния», который фактически давал властям право запрещать неугодным политикам занимать государственные должности в течение 10 лет.

Под предлогом борьбы с «российским влиянием» была создана специальная комиссия, члены которой выбирались парламентским большинством, что превращало её в инструмент политической расправы.

Тогда против этого закона протестовали тысячи поляков, понимавших, что речь идёт не о национальной безопасности, а о создании механизма устранения политических конкурентов. Характерно, что главными мишенями закона должны были стать оппозиционные политики, включая Туска, которого обвиняли в «симпатиях к России».

Когда же Туск сам пришёл ко власти, то использовал ровно ту же самую схему, но в отношении своих оппонентов. Просто заменил заседающих в той самой комиссии. Правда, в июле этого года её распустили без объяснения причин.

И нынешнее его заявление о «пророссийских настроениях» лишь создает основу для клеймения любого политика, который критикует официальную линию правительства.

Никакого особенного изменения в отношении к России со стороны польского общества не произошло. В феврале 2025 года 72% опрошенных заявили, что испытывают неприязнь к россиянам, а годом ранее таких было 76%.

Однако молодые поляки действительно более негативно настроены к украинцам, чем к россиянам. Более того, несмотря на милитаристскую риторику властей, граждане Польши не готовы реально воевать с Россией: только 23% согласились бы добровольно взять оружие в случае нападения. Об этом свидетельствуют данные опроса, проведённого в июне этого года.

Эксплуатация страхов

Одной из целей нагнетания атмосферы, о которой говорит Туск, является оправдание огромных военных расходов, которые буквально разоряют польскую экономику.

В 2025 году Польша потратит на оборону рекордные 4,7% ВВП или около 50 млрд долларов. Это в два раза больше, чем требует НАТО (2% ВВП), и больше, чем у США (3,38% ВВП). При этом страна занимает второе место в ЕС по уровню бюджетного дефицита и вскоре, вероятно, станет лидером этого списка.

Рейтинговые агентства уже снижают уровень Польши, фиксируя его на «негативном» — это означает урезание инвестиций и отсутствие привлекательности страны в экономической сфере. Всё это особенно опасно в условиях геополитической нестабильности в регионе.

Но в оборонном ведомстве никто стоп-кран не дергал. Там уже анонсировали, что в 2026 году военные расходы станут «рекордными за всю историю страны» и будут «вдвое больше, чем в 2022 году». При этом численность армии планируется увеличить с 216 до 300 тысяч человек, что потребует ещё больших затрат.

Астрономические суммы изымаются из социальной сферы, образования, здравоохранения и инфраструктуры. Польские налогоплательщики вынуждены оплачивать геополитические амбиции элиты, которая использует «российскую угрозу» как священную корову, неприкосновенную для критики.

В свою очередь, огромные военные расходы создают большие возможности для коррупции и «распила» бюджетных средств. Военно-промышленное лобби получает гарантированные заказы на десятилетия вперед, а обычные поляки вынуждены затягивать пояса и мириться с сокращением социальных программ.

«Российская угроза» становится удобным объяснением любых экономических трудностей и оправданием любых непопулярных решений. На самом же деле очевидно, что власти используют реальные проблемы польского общества для раскрутки антироссийской истерии.

Любое недовольство со стороны обычных граждан приводит к клейму «врага народа», но постепенно из списка запретных тем выводят негативное отношение к украинцам. Вероятно, чтобы оставить беженцев в качестве своеобразных «мальчиков для битья» для сброса отрицательных эмоций поляков.

При этом понятно, что недовольство, называемое Туском «пророссийскими настроениями», на самом деле является естественной реакцией здравомыслящих людей на абсурдность и вредность проводимой политики.